Поэтому Кремль заранее считает себя победителем на политическом поле, поскольку не видит там сильной фигуры, способной к радикальным и нестандартным ходам. КПРФ и Чубайс поодиночке ему не страшны, а союз Чубайса с КПРФ невозможен ни при каких обстоятельствах. Тем не менее, возврат красных знамен, александровского гимна, а может быть, и имени Сталинграда, — лишь проявления огромной внутренней пустоты режима , которая не заполняется ничем. Увлечение Путина восточными единоборствами — тоже показатель его скрытого буддизма при внешней приверженности Православию. Наш президент полностью сконцентрирован на пустоте. Когда Путин говорит о ковровых бомбардировках Грузии — значит, их не будет. Возвращение звезды на знамя нищей и голодной армии выглядит, скорее, насмешкой. В каких сортирах "мочили" террористов, все уже хорошо знают — это были сортиры Театрального центра на Дубровке. Но ведь процессы-то в стране идут объективно, и если будет проявлен альтернативный центр власти, каким был Ельцин при Горбачеве, то пустота и бессмысленность нынешнего Кремля очень быстро станут понятными для всех.
"ЗАВТРА". Какими, по-вашему, должны быть характеристики этого альтернативного центра?
С.Б.
Они достаточно очевидны. Во-первых, он должен быть в состоянии предложить некий новый модус взаимодействия регионам. Подавляющее большинство губернаторов, какие бы слова они не произносили, на деле крайне недовольны политикой федерального Центра и способны оказать устойчивую и ощутимую поддержку оппозиции. В 1999 году у каждого губернатора было целых два заместителя, отвечавших за выборы. Один, похуже, отвечал за "Единство", а другой, получше, — за "Отечество-Всю Россию". Кое-где они менялись местами, но сути дела это не меняло. Сегодня губернаторы видят, что вся политика Кремля направлена на то, чтобы устранить их от участия в реальных экономических процессах и позволить Роману Аркадьевичу Абрамовичу, Олегу Владимировичу Дерипаске и другим представителям "семьи" спокойно завершить передел собственности в свою пользу. А от губернаторов во многом зависит то, насколько сфальсифицированными будут итоги выборов. Причем должен сразу сказать, что никакие претензии в данном направлении к делегитимизации Путина внутри России не приведут — у нас не буржуазная страна, и апелляции к ratio здесь никакого сочувствия не вызывают. Другое дело — реакция зарубежных стран, в первую очередь европейских.
И здесь мы подошли ко второй важнейшей характеристике альтернативного центра власти, которые мы здесь в общих чертах моделируем, — это способность четко сформулировать свою позицию в глобальном политическом процессе. А с точки зрения глобальной политики выборы президента Российской Федерации являются не более чем эпизодом президентской кампании в США, которые, по всем признакам, должны стать неким промежуточным Армагеддоном всей современной геополитики. Там схлестнутся, с одной стороны, республиканцы с их идеей Pax Americana, глобальной американской гегемонии с захватом всех и всяческих ресурсов планеты плюс их сателлиты, включая Латинскую Америку, Индию, путинскую Россию и даже Китай, которому объективно выгодна республиканская политика; а с другой стороны — демократы при поддержке американских финансовых кругов, Старой Европы и исламского мира. Вот эти две грандиозные силы и будут сражаться в ближайшие годы на мировой арене. Поэтому для нашей оппозиции, если она действительно хочет взять на себя власть, а вместе с ней — и ответственность за судьбу страны, особого выбора нет: она должна идти на союз с американскими демократами, Европой и исламским миром. Поскольку сами себя мы не можем, подобно барону Мюнхгаузену, вытащить из болота за волосы, иного пути нет. Ясно, что этот монстр по своим возможностям несопоставим с российской оппозицией, но такая оппозиция этому монстру объективно нужна, и не использовать его помощь — значит, резко ослабить свой собственный потенциал. В какой форме, на каких условиях — это уже вопрос искусства политиков, а не принципиального выбора. Но надо отдавать себе отчет, что такой союз не просто резко повысит шансы альтернативного центра на победу — он на обозримую перспективу является единственной возможностью сохранения России как целостного государства.
