Подарил ему экземпляр конституции и подписал: «Уважаемому Сергею Михайловичу на память как истинному борцу за построение федерализма в России. Эдуард Россель». Надеюсь, в его библиотеке моя книжечка сохранилась.
— Удары судьбы с детства научились держать?
— Точно. Помню себя бродягой и беспризорником. Еще я и переросток был: в первый класс пошел в 10 лет — война была. Когда зоны открыли, мать выпустили и разрешили искать родственников. Она объявила всесоюзный розыск, и меня нашли в Кировской области, бродяжничал я. И оттуда она меня забрала в Коми АССР, где до того сидела в лагере по политической статье. Получил я аусвайс, отмечаться каждый день стал. Заканчиваю 10-й класс, а аттестат зрелости не дают, мол, тебе 20 лет и дуй в армию. Куда идти, знал, имея и опыт полетов, и прыжки в ДОСААФе. В военкомате говорю: «Хочу быть летчиком-испытателем». «По здоровью правила знаешь?» — спрашивают. Кстати, потом абсолютно такие же предъявляли и космонавтам. Надо было пройти две медкомиссии. Главную комиссию в Сыктывкаре помню прекрасно, там врачей от горизонта до горизонта и ходишь голый от одного к другому. И было 260 кандидатов на летчика-испытателя. Отобрали только 16 человек. Я тоже прошел. Направили мои документы в Даугавпилс — там высшая школа летчиков-испытателей.
Готовился уже к экзаменам, как вдруг приходит повестка, вызывают меня в военкомат: «К сожалению, мандатная комиссия не пропустила ваши документы в силу того, что у вас все расстреляны, отсидели». Военком, правда, сжалился надо мной: предложил ехать в Киев в Высшее военное медицинское училище на факультет хирургов. А мать мечтала, чтобы я был врачом. Я отказался. Он мне три дня морочил мозги: кому другому предложу, будет мне ботинки целовать, а этот отказывается.
Горюй не горюй, а надо решать, куда поступать: время-то уходит. У меня третий брат такой шутливый, Женя, говорит: «А что мучиться, давай справочник вузов подбросим, где откроется, туда и поедешь». Упал открытым на букву «с»: Самарканд, Симферополь, Саратов, Свердловск, Семипалатинск. И почти везде список вузов скудный. А в Свердловске был полный выбор. Короче, я взял билет на самолет и в 2 часа ночи оказался на перекрестке улиц Ленина и Луначарского в Свердловске. Узнал, где гостиница. Есть «Крестьянка» такая, там комната, 20 гавриков в ней. У меня чемодан из фанеры со скарбом, с этим деревянным чемоданом и началась моя свердловская жизнь.
Куда же поступать? Я как-то был настроен на летчика-испытателя, другого определенного у меня в голове ничего не было. Объездил все. Сходил даже в Медицинскую академию. А там напротив каменная стена неоштукатуренная. Спрашиваю, что за стена? СИЗО. Хватит, я у СИЗО прожил уже достаточно. В деревне, куда меня мать привезла, от нашего окна в бараке до колючей проволоки было 10 метров. Чего я там насмотрелся, можно целую книгу написать.
