Феликс уселся на край стола своего начальника.
— Ну, знаете! Эта история начинает скверно пахнуть.
— Мне тоже это не нравится, — сказал Сатурнин. — Почти все огромное состояние Видмера находится в банке, так что трудно представить себе, что это добровольное исчезновение.
— Да. Но он снимал кругленькие суммы. Многих убивали за гораздо меньшие. — Феликс достал из кармана трубку и табак. — Во всяком случае, — сказал он, — я не думаю, чтобы Видмер был таким человеком, который может забрать всё ради улыбки дамы. Он предпочитал марки. Я сегодня взял свою маленькую коллекцию и поговорил с несколькими филателистами в Мариньи… Там у них небольшой рынок. Я говорил с двумя типами, которые знают Видмера.
— Да?
Сатурнин казался заинтересованным.
— Они считают неправдоподобным, чтобы он мог исчезнуть с какой-нибудь женщиной или что у него есть любовница.
— Тем не менее, мадам Видмер так думает. Это было написано на ее лице.
— Может быть, она ломает комедию?
— Это удивило бы меня. Она показалась мне утомленной, но искренней. А почему бы ей не быть такой?
— А ее утомленность, шеф? Ее муж избегает ее, но, может быть, ее это устраивало? Она ведь недурна собой, эта женщина. Приближается к сорока, а это опасный возраст. Может быть, за кулисами есть кто-нибудь?
— Тут вы немного спешите, мой мальчик, и требуется масса объяснений. Если предположить, что дама жаждет получить свободу, то она, вероятно, сумела бы добиться ее, не убивая Видмера и получив при этом много денег.
— Может быть, он собирался оставить свои деньги другим. Своей любовнице, например.
— Это невозможно. По нашим французским законам разрешается оставлять лишь небольшую часть состояния людям, не являющимся членами семьи.
— Прекрасная Фелисити может быть не заинтересована в деньгах, ее интересует лишь любовь.
— Тогда что же она, по вашему мнению, сделала? Она отправилась на свидание с ним в ту пятницу и задушила его на улице?
— Нет, она сговорилась с шофером-итальянцем. Это жулик… во всяком случае он так выглядит. Кто его нанимал? Мадам Видмер? А может быть, он ее любовник?
— И он убил своего хозяина около четырех часов дня в центре Парижа?
— Это не кажется мне не возможным. Он мог остановить машину на тихой улице, выйти под предлогом поправить покрывало на коленях Видмера, а вместо этого накинуть ему на шею петлю и задушить его.
Комиссар казался таким удивленным, что розовые щеки Феликса стали пунцовыми. Он продолжал тоном человека, пытающегося оправдаться:
