Враг ударил столь молниеносно, что огромные сферические экраны не успели даже вспыхнуть. Посланная термитами тонкая рапира чистого жара управлялась не более чем одной лошадиной силой, в то время как за броней военного корабля скрывались тысячи миллионов. Но слабый тепловой луч термитов не предназначался для проникновения сквозь эту броню — он пронзил гиперпространство и поразил жизненно важные органы корабля. Марсиане не могли противостоять врагу, который с такой ужасающей легкостью преодолевал их защиту, врагу, для которого сфера являлась не большим барьером, чем полое кольцо.
Правители термитов, эти чуждые пришельцы из космоса, выполняли соглашение, заключенное с прежними властителями Земли, и спасали человека от опасности, которую его предки предвидели много веков назад.
Но собрание, наблюдавшее за происходящим в Тихом океане, знало только, что экраны корабля яростно вспыхнули, моментально извергнув ураган пламени, так что на тысячи миль вокруг обломки раскаленного добела металла посыпались с небес.
Президент медленно повернулся к Совету и тихо, потрясенно прошептал:
— Я полагаю, что нам лучше выбрать Вторую планету…
(эссе, перевод К. Плешкова)
«Все идеи в научной фантастике исчерпаны!»
Как часто мы слышали подобный стон от издателей, авторов и их поклонников, любому из которых следовало бы быть осмотрительнее! Даже если это заявление и было бы правдой, каковой ни в коей мере не является, оно бы ничего не значило. Как давно, по–вашему, исчерпались идеи в обычной художественной литературе? Думается – где–то в позднем палеолите. И факт этот никак не сказался на нескончаемом потоке современных шедевров, по четыре за шиллинг на третьем прилавке слева.
Нет. Существующего материала хватит на бесчисленное множество рассказов, каждый из которых по–своему уникален и по–своему достоин прочтения. Слишком много усилий уходит на всякого рода уникальные придумки, на измышление новых миров. Все эти находки чем–то хороши – и ведут в удивительные, неведомые закоулки воображения, — но не менее важны искусство создавать образы и способность трактовать мало примечательную тему в собственном, ни на чей не похожем стиле. Вот почему, что бы там ни говорили критики, я утверждаю: вероятно, кто–то и в состоянии сравниться с Вейнбаумом[1], но нет никого, кто его превзошел.
Если, в дополнение к чисто литературным достоинствам, рассказ содержит новую идею – тем лучше. Вопреки мнению пессимистов, существуют миллионы и миллионы тем, которых научная фантастика никогда не касалась. Даже в наши дни стремительного упадка несколько вещей с действительно оригинальным сюжетом до сих пор рассеивают тьму. Одна из них – «Улыбка сфинкса»
