На окраине из окраин.
Тут надо сказать, что в известном отдалении от кладбища находилось еще более угрюмое место: та самая бывшая стройка века, цитадель с обвалившимися перекрытиями, со следами локальных взрывов и тотального пожара, хаотическое нагромождение блоков и балок. Величественный остов ядерной империи с трех сторон был заключен в раму леса, подозрительно пышного, рослого и вечнозеленого; четвертая сторона выходила на примыкающее к кладбищу рыжевато-бурое поле, по траве и кустам которого прокатилась первая и самая сильная волна катастрофы. Так что мертвецы раньше живых были предупреждены о грядущем Суде.
Но вовсе не поэтому место, выбранное Шэди для проживания, считалось нечистым. Что вечная осень на поле! По сравнению с ядовитой зеленью леса она казалась чистой романтикой. Что кладбище — на нем мирно, спокойно и стоит удивительная тишина. Зато вот из лесу то и дело доносится перекличка неких нечеловеческих голосов, а по временам — жуткое хоровое вытье, как будто вурдалаки разгулялись.
Виной этих звуковых явлений, равно как и плохой репутации места, были собаки.
Нет, не те, что приручены: лес по привычке числила своей вотчиной стая огромных сторожевых собак специальной выучки. Эти псы, которых при всеобщем исходе не бросили на произвол судьбы и даже обиходили на особый манер — у них была своя «будочная казарма», которую утеплили, и автоматические кормораздатчики, в которые загрузили большое количество специального витаминизированного мяса, — были настолько же умнее обычных ротвейлеров, доберманов, колли и далматинов, насколько дворняга смышленее породистой собаки, но смелость их превосходила и культурную норму. Они принципиально не одомашнивались, из принципа любились только со своими, игнорируя городских дам и кавалеров, а с человеческим цивильным населением не контактировали вообще. В скором времени эти русланы, принужденные к странствию, эти гвидоны, брошенные на необитаемый остров, обернулись отдельным племенем, вполне самодостаточным. Некоторые черты, которых не было у первоначальных восточноевропейских овчарок, гигантских терьеров и кавказцев, причем черты повторяющиеся из поколения в поколение, позволили бы спецу-кинологу определить в них особый подвид собачьих и, возможно, даже особое семейство. Неизвестно, были ли среди этих собак с самого начала белые или светло-кремовые с легкой рыжиной и почти без пятен другого оттенка: ведь отбраковка шла не по экстерьеру, а по рабочим качествам. Но теперь эта масть доминировала.
