В данный момент там находилось полкаравая чёрного хлеба, предусмотрительно нарубленного острым тесаком на тонкие ломти, скляница домашнего вина и головка плесневелого овечьего сыра на треснутом глиняном блюде.
— Барб, а мы уже хотим есть или пока нет? — подумала вслух Олли, созерцая картину.
— Нет. Захотим — спустимся вниз. Вообще-то сыр похож на благородный камамбер и явно местного приготовления. Кажется, я видела в долине пастуха с герлыгой, пока ты изображала из себя бурлака навыворот.
Гардероб, занимающий отдельную каморку, удовлетворил девиц куда больше — дамские наряды, пребывающие в строгом заточении за дверцами полированных шкапов из морёного дуба, напомнили им мама-Галины драгоценные раритеты, только были слегка трачены молью и посеклись по швам.
— Как по-твоему, стоит осквернить своим немытым телом одежды предков? — спросила Барба у своей старшей.
— Если не будет другого выбора. В нашем пеньковом полотне, признаться, холодновато, — ответила Олли. — И кое-какой иной морозец по коже пробегает. Здесь привидения водятся, не знаешь? В порядочном замке должны быть тени предков, стоны, зубовный скрежет, лязг цепей, скелеты в шкафу и тому подобные развлечения.
Но тут они одновременно обнаружили за четвёртой дверью ванную, оборудованную не хуже, чем во дворце. Круглый бассейн никак не менее знаменитого иудейского «медного моря», с двумя кранами и эмалевой облицовкой, наполнялся холодной водой из колодца, расположенного где-то на уровне скалы-основания, и горячей — из подземного озера глубоко внизу. Девушек учили распознавать такое по звуку работающих насосов.
— Фортификация, — глубокомысленно произнесла Олли. — Во время осады пить одно и лить на головы противнику другое.
— А помои куда? — спросила младшая. — Тоже на него, прямо из окошка? Не вижу камня-поглотителя.
Поискав, обнаружили в полу лючок с натянутой в глубине частой решёткой. Поискав ещё — кусок недурного мыла и морскую губку размером с детскую голову. Полотенец явно не полагалось, но было решено, что оботрутся своим старым тряпьём. Или так обсохнут.
Потом они быстренько сбегали за одеждой, выбрав себе по тугой сорочке, обтягивающей формы, и суконному платью из тех, что кроем попроще и без дырок от моли: для старшей винноцветного, для младшей — цвета пуганой блохи. В просторечии — бледно-янтарного и рубинового. С туфлями было куда хуже: от времени все они ссохлись и были куда меньше, чем надобно. Пришлось оставить свои башмаки в надежде, что юбки всё скроют.
