— Во имя Его я охотно тебе отвечу. Спрашивай!
— Есть ли у тебя между крыльями лопаток алое пятно, похожее на солнечный диск в час его захода?
— Да, о монах, но мне всегда казалось, что оно гораздо больше смахивает на след от кровососной банки.
Бахира невольно улыбнулся, но продолжил со степенностью:
— Значит, ты и в самом деле тот, кого я жду и о ком прочел в своей Книге — поэтому и укрыли тебя плащом от зноя. Послушай, ты настоящий человек и ты храбр, иначе я бы сказал: возвращайся назад и побереги свое славное будущее от той неведомой мне, но грозной опасности, что маячит на твоем пути! Быть может, эти… ведьмы готовятся сотворить тебе в отместку что-то совсем уж дрянное. Однако скажу я лучше так: никто и ничто не сможет по-настоящему ни повредить тебе, ни тебя остановить. Всё предначертанное о тебе исполнится. Будь только осмотрителен и без страха!
На том они распрощались со всей сердечностью. Ковры и скатерти свернули, блюда и подушки унесли, объедки скормили бойким и тощим монастырским псам. Путники переночевали, потому что час был поздний, и поутру направились далее.
Но не успели они поднять с земли верблюдов, как возник тихий, воровской ветер: шелестел песком, затягивая следы, вился змеей, вертелся кубарем, заворачивался кольцом, словно блудливая собачонка. Всё же непонятное самому ему упрямство заставило Камиля идти вперед по древнему караванному пути. Он знал, что такие гадостные ветерки в настоящую песчаную бурю обычно не перерастают, а вечно выжидать — до цели не дойдешь. Кроме того, не так далеко знал он еще один оазис, поменьше, где можно было переждать непогоду с некоторым даже успехом для торговли.
Однако в начале пути, когда они отдалились и от монастыря, и от Босры, ветер оторвался от земли, голос его стал мощен. Затрубил в трубы, застучал в бубен, хищно завыл и понес кучи песка. Сквозь них насилу мерцал рыжий диск солнца, но ему невмочь было сражаться с наступающей серо-лиловой тьмой.
— Смотри, Камиль! — Майсара еле дотянулся до его руки.
В оке самума, в котле, где варилась непогода, смутно завиднелись три гигантские фигуры. Три лохматые тени в развевающемся отрепье хватали песок в горсть, плевали на него и пускали по ветру, рвали у себя с головы пряди волос и вязали из них узлы.
— Знаешь, кто это? — боязливо прошептал слуга Хадиджи, показывая на устрашающие силуэты, которые трудились на перекрестке бурь.
— Сам, наверное, догадался, — шепотом же ответил Камиль. — Те, о ком предупреждал Бахира.
