Взял Шустров ленту, усмехнулся.
— Спасибо, пригодится самураям на закуску.
Только мы с ним расстались, слышу — рядом что-то тяжелое упало в траву. Я оглянулся — нет Шустрова. Кричу:
— Шустров!
Он молчит. И вдруг я вижу: лежит Шустров ничком в густой высокой траве, пулеметная лента зажата в руке. «Чего он, — думаю, — огня испугался, укрывается?»
Наклонился я над товарищем своим, командиром пулеметчиков Шустровым, и увидел, что он мертв. Японская пуля ударила его прямо в сердце.
Больно мне стало. Чувствую — не могу слова сказать. Снял с Шустрова наган, взял его партбилет, документы, сунул себе в сумку. Потом вынул из остывшей руки пулеметную ленту и пошел.
Я знал, что горько поплатятся японцы за кровь моего друга лейтенанта Шустрова, за кровь многих верных сыновей нашей родины, которые, как и он, погибли в славном бою.
Третий батальон продолжал наступление.
Ленту, взятую у Шустрова, я отдал пулеметчикам.
Вышел из строя командир батальона старший лейтенант Разодеев — его тяжело ранило в ногу. После него я был старшим в батальоне. Раздумывать в бою некогда, я крикнул:
— Слушай мою команду!
И с этой минуты ответственность за батальон легла на меня.
Мы приближались к скатам Заозерной. Был уже вечер.
С командиром первого батальона Змеевым мы договорились, кто с какой стороны будет наступать. Я повел своих бойцов с левого фланга, он — с правого.
Проволочные заграждения нас не остановили — мы их резали ножницами, рвали гранатами и шли вперед. У самого подножья Заозерной мы наткнулись на телеграфный провод, натянутый невысоко над землей. Зачем? Право, не знаю. Может быть, японцы думали, что в темноте бойцы будут спотыкаться о него и падать. Но я просто наступил на него ногой, и мы перешли эту «преграду».
Крутизна была большая, пришлось карабкаться ползком по высокой траве. В темноте можно было неожиданно нарваться на врага или случайно обстрелять своих. Шли осторожно. Но та же темнота помогла нам — японцы потеряли из виду направление, в котором двигался батальон, и сосредоточили главные силы в другой стороне.
Наконец мы выскочили на вершину. Коротким штыковым ударом и гранатами мы отбросили японскую часть назад, на скаты сопки.
— Давайте флаг! — закричал я.
Откуда-то появилась длинная палка с заостренным концом. Я схватил флаг и крикнул:
— Да здравствует товарищ Сталин! Ура!
— Ура! — закричали бойцы. — Ура великому Сталину!
Я размахнулся и вонзил древко флага в землю. Над сопкой Заозерной, над отвоеванной нами родимой советской землей развевался алый флаг родины.
