Другой Ленин | страница 50
В другом разговоре Владимир Ильич услышал, что плохие стихи пишутся легче, чем хорошая проза. И удивился: «Ну, что стихи легче прозы — я не верю! Не могу представить. С меня хоть кожу сдерите — двух строчек не напишу».
«Очень увлекался Некрасовым». По сочинениям Ленина можно увидеть, какую литературу он считал для себя «нужной». Чаще всего упоминается Салтыков-Щедрин — сотни раз! Премудрые пескари, вяленые воблы, дикие помещики, помпадуры — ими так и кишат ленинские страницы. Их разбавляет фауна от «дедушки Крылова» — моськи, лисы, волки, медведи, зайцы, свиньи… С удовольствием Ленин цитирует вошедшие в поговорку фразы Грибоедова: «Фельдфебеля в Вольтеры дать!» — эта формула нисколько не устарела. Напротив, ХХ-му веку суждено увидеть ее настоящее осуществление». Или: «Говорят, история любит иронию, любит шутить шутки с людьми. Шел в комнату — попал в другую. В истории это бывает постоянно…»
Особое место занимает Некрасов. В сочинениях Ленина — десятки скрытых и явных некрасовских цитат. Однажды в разговоре Владимир Ильич вспомнил свою высылку в Кокушкино: «Очень увлекался Некрасовым, причем мы с сестрой (Анной Ульяновой. — А.М.) состязались, кто скорее и больше выучит его стихов». Он признавался, что «воспитан на Некрасове». Особенно часто повторял его строки:
Н. Вольский писал: «Основательным был у меня разговор с Лениным о Некрасове. Ленин его превосходно знал и, конечно, любил. Ничего удивительного в том нет. На иконостасе нескольких революционных поколений Некрасов неизменно и по праву занимал место любимой иконы. Если что мне и показалось странноватым, так это почти нежное сочувствие Ленина крестьянофильским пассажам в стихотворениях Некрасова, и особенно в «Кому на Руси жить хорошо».
«Говоря о Некрасове, — продолжал Вольский, — я заметил (знаю теперь — ошибочно), что, хотя он много писал о деревне — у него нет особо хороших описаний природы.
— Ошибаетесь, глубоко ошибаетесь! — воскликнул Ленин. — А ну-ка попробуйте найти лучше, чем у Некрасова, описание ранней весны. — И, картавя, катая «р», он продекламировал:
Ленин после этого два раза, точно вталкивая в меня, чтобы я это понял, повторил: