По-видимому, Ленин тоже считал, что большевикам присущ определенный темперамент, который проявляется во всех мелочах. После революции он как-то спросил у большевички Елены Малиновской, отчего она такая бледная.
— Вероятно оттого, что очень обижают, — полушутливо пожаловалась она.
— Что? Обижают? Так краснеть надо, если обижают!..
В 1906 году Ленин писал о том, что такое в его понимании оппортунизм: «Напрасно считают у нас нередко это слово «просто бранью», не вдумываясь в его значение. Оппортунист не предает своей партии, не изменяет ей, не отходит от нее. Он искренне и усердно продолжает служить ей. Но его типичная и характерная черта — податливость настроению минуты, неспособность противостоять моде, политическая близорукость и бесхарактерность». Позднее он добавлял: «Оппортунизм состоит в том, чтобы жертвовать коренными интересами, выгадывая временные частичные выгоды. Вот в чем гвоздь… Тут многие сбивались».
Все годы своей политической деятельности Ленин неумолимо воевал с теми, кто, по его мнению, поддавался моде и уступал «настроениям минуты». А настроений этих было много, и они бывали очень разными… Ленин однажды так юмористически описывал свою борьбу с этими «шатаниями» из стороны в сторону: «Я очутился в положении того мужика, у которого телега опрокинулась на одну сторону. Мужик, стараясь поднять телегу, призывал на помощь святых сначала по одному: «святой угодник Николай, помоги, святой такой-то, помоги», — но телега не трогалась с места. Наконец, мужик натужился всеми своими силами и крикнул: «все святые, помогите!» — и телега от сильного удара опрокинулась у него на другую сторону. Тогда мужик вскрикнул: «Да вы, черти, не все сразу!»
Крупская рассказывала: «Мы вспоминали однажды с Владимиром Ильичем одно сравнение, приведенное где-то Л. Толстым: идет он и видит издали — сидит человек на корточках и машет как-то нелепо руками; он подумал — сумасшедший, подошел поближе, видит — человек нож о тротуар точит. Так бывает и с теоретическими спорами. Слушать со стороны: зря люди препираются, вникнуть в суть — дело касается самого существенного».
Первое время все идейные разногласия большевиков и меньшевиков сводились к знаменитому «параграфу первому устава». Кто может быть членом партии? Тот, кто сочувствует ей, отвечали меньшевики. Нет, сочувствия мало, отвечали большевики, нужна революционная работа. «Как смеялись многие из заграничных социалистов, — замечал К. Радек, — когда им рассказывали, что в русской социал-демократии происходит раскол из-за определения параграфа, говорящего о том, кто состоит членом партии!.. А о чем же шло дело? Ленин боролся против того, чтобы политику рабочей партии определял интеллигентский кисель». Ленин не считал эти споры далекими от жизни. «Известное изречение гласит, — писал он, — что если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, то они наверное опровергались бы».
