А требования между тем возрастали. Феи, пожелали иметь мобильный телефон с автоответчиком, чтобы их не беспокоили, когда они смотрят по телевизору любимый сериал.
Разные торговые представители, путешественники и искатели приключений, устав перемещаться пешком, верхом на лошадях или в тряских каретах, грозили не сдвинуться с места, пока у них не появится машина или хотя бы мотоцикл.
Короли и королевы желали иметь «роллс-ройс» для представительности, а ведьмы, которым надоело летать на метле, потребовали персональный вертолет.
Чем больше появлялось разных удобств, тем больше изменялись сказки, делаясь прямо-таки неузнаваемыми. Золушка, например, получив стиральную машину, агрегат для мойки посуды и пылесос, в десять минут заканчивала все свои домашние дела по хозяйству и с разрешения мачехи каждый вечер отправлялась на мотороллере на дискотеку.
Мачеха теперь больше не злилась на нее, потому что ее родные дочери благодаря косметике и институтам красоты стали красавицами и вполне могли рассчитывать выйти замуж за принца.
Преобразилась даже сказка про Красную Шапочку. После того как у нее появился мобильник, она набирала нужный номер и разговаривала с кем хотела:
— Алло, это бабушка? — спрашивала она. — Ты еще не поправилась? Тогда принесу тебе не только торт, но и аспирин… Не беспокойся о волке. Я не пойду пешком через лес, а поеду на автобусе.
Изменились и другие сказки — про Белоснежку и семь гномов, про Мальчика-с-пальчик, про Гензеля и Гретель, словом, все.
Многие считают, что они стали гораздо интереснее. Попробуйте сами переделать их: старые фантазии очень даже неплохо могут сочетаться с современными удобствами.
Сказка, которая не хотела, чтобы ее рассказывали
Да, она ни за что не хотела этого: слетала с языка и исчезала, скрывалась с книжных страниц, а уж про телевидение и говорить нечего — ее не могли заманить туда никакими коврижками.
Лишь бы только ее не рассказывали, сказка пряталась под кровать, запиралась в чулане, переодевалась до неузнаваемости, убегала в лес, а по пути, желая окончательно замести свои следы, даже пускала дымовую завесу.
А почему она не хотела, чтобы ее рассказывали? Потому ли, что оказалась очень робкой, застенчивой сказкой или, напротив, слишком самолюбивой? А может, она желала, чтобы ей больше платили?
Ничего подобного! Она просто стеснялась своего вида. Это была очень старая и некрасивая сказка, и она понимала это. Персонажи ее — совсем неинтересные, а события ужасно скучные. В ней ничего не происходило — никаких приключений, ничегошеньки смешного или страшного, вообще не случалось никогда ничего необыкновенного.
