Куда идут русские? | страница 78

Не остановить эту вакханалию означало поставить крест на будущем своей страны. И хорошо, что необходимые законы, ограничивающие продажу пива, все-таки были приняты.

Но если уж мы сами сознательно спиваемся, давайте хотя бы позаботимся о будущем поколении и станем отдавать деньги не кавказским алкогольным баронам, курирующим подпольные спиртзаводы, а государству. Не прекращение водочного произвола является очередным преступлением российской власти по отношению к собственному народу. Производство спиртного давно пора национализировать.

В целом же, как ни банально это звучит, все зависит от самого пьющего. Если у русских не будет других интересов, кроме содержимого бутылки, то нас уже ничто не спасет. Если же мы еще способны ценить нечто большее, то и у всей страны есть шанс, продрав глаза после многолетнего запоя, выбраться из-под забора, под которым она провела все последние годы в бессознательном пьяном угаре.

К сквернословию в России, как и к пьянству, сложилось двойственное отношение. Кого ни спроси — любой осудит мат, что не мешает большинству из нас использовать нецензурные выражения в повседневном общении. Оправданием обычно служит: «Да это я так, для связки слов». Однако подобным предназначением роль мата не исчерпывается. Более того, сам характер употребления бранных слов в последние годы сильно изменился.

С 16 лет я работал на стройке. А про то, как матерятся строители, даже анекдоты складывают. Понятное дело, все мы были грешны. Но с нами трудился один пожилой работяга — яростный матерщинник. Он не просто употреблял нецензурные слова — его брань была оскорбительной. Ругаясь, он сознательно стремился обидеть человека и, матерясь, забывал обо всем, терял чувство меры.

У молоденькой крановщицы был свой способ борьбы с этим злом: она просто останавливала работу и не начинала ее до тех пор, пока обидчик не приносил ей извинений. Правда, действовало это недолго. В конце концов вся история закончилась весьма печально для самого любителя грязной брани. Однажды наш сварщик-боксер, которого тот неосторожно задел в своих словесных излияниях, не вытерпел и сломал ему челюсть. Этот нокаут пагубное пристрастие матерщинника как рукой снял (то есть буквально рукой).

Не могу представить себе, чтобы нечто подобное произошло в наши дни. Мат стал чем-то привычным. Нецензурная брань уже вроде как и не оскорбление вовсе. Она экономит лексические усилия: зачем прибегать к сложным словесным конструкциям, когда можно выразить все привычной фразой? Тут ничего не поделаешь — скудость мышления многим приходится прикрывать цветистыми оборотами ненормативной лексики. Не случайно родилась присказка: «Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем». Я бы еще добавил — мыслим и чувствуем.