Широкоплечий и мускулистый от постоянной физической работы, без которой немыслима жизнь в лесу, Игнат сидел в накинутой на плечи оленьей шкуре и пристально смотрел на синие огоньки пламени, пляшущие в красной груде углей. Длинные каштановые волосы свисали до плеч, обрамляя смуглое, обветренное лицо, над верхней губой которого едва пробивался пушок.
Игнат смотрел на угли. Спать не хотелось. Он взял ошкуренный можжевеловый ствол и стал гнуть новый лук. Привязал и туго натянул тетиву, скрученную из высушенных жил оленя. Она была прочной и звонкой. Примерил стрелу, приложил и натянул. Лук понравился ему.
Наконечники у стрел были каменными. Он заготавливал их летом, откалывая плоские, длинные и острые пластины от кремня, который нелегко было найти, да и расколоть тоже.
Прежде, когда кончились патроны и Игнат впервые сделал для охоты лук, он еще изготовил несколько железных наконечников. Неделями обтачивал о камни он те кусочки, что нашел в своем рюкзаке: обломки клинка, может быть, сабли, пряжки для ремня, еще какие-то железки.
Но иногда раненый олень уносил стрелу с драгоценным наконечником. Оба охотника его преследовали, особенно старался Хромой, он был настойчив и неутомим, но нередко жертва ускользала вместе со стрелой... Так пришлось искать камни.
Из кремней Игнат добывал огонь. Он использовал для этого те камни, которые оставались после изготовления наконечников к стрелам. Высекая искры, он бил по кремню стальной пластиной, которую сберег. Сначала от искр начинала тлеть разлохмаченная веревка, она тоже оказалась в рюкзаке, потом он раздувал пламя, пока не вспыхивал пучок сухой травы, заготовленной им в достаточном количестве. Но все это он делал не часто, стараясь сохранять огонь постоянно. Прятал он уголья в углубление в полу пещеры, и они долго там тлели. Так что в любой момент можно было взять такой уголек и развести костер.
Теперь тепло сохранялось в пещере намного лучше, чем в первую зиму. Та зима была особенно суровой, по ночам Игнат сильно мерз, несмотря на костер. И потому летом он позаботился о следующей зимовке. Он наточил о камни свой топор до плотницкой остроты, за несколько дней соорудил из бревен стену с дверью, плотно закрыл вход в пещеру, укрепив бревна в уступах камня и на распорках. Дверь, отворявшаяся внутрь и прикрученная одной стороной к бревну проема прочными прутьями, запиралась теперь на широкий и толстый засов. Стена не имела отверстий, кроме одного — вверху для дымохода.
