Снял одну из сетей с жерди, уложил в рюкзак, поднялся в комнату. Когда вышел из дома и уже двинулся к побережью, насторожился. Обе собаки стали проявлять беспокойство. Они тревожно замирали, глядя все в одну сторону. Помор даже негромко зарычал, но вскоре смолк. Старик понял, что кто-то наблюдает за ним, пожалуй, издалека. Иначе собаки бы рычали и щетинились. И это не волк... На волка лайки реагируют не так сдержанно и более опасливо. Тогда кто же? Немцы. Другого ответа на этот вопрос не было. Метров за сто сидит или лежит в кустах фашист и держит его, старика Лихарева, на мушке своего автомата или винтовки. Ну и что ж? Он готов ко всему. На то она и война, чтобы жизнью рисковать. Весь народ воюет.
Иван Васильевич спокойно и степенно продолжал шагать к побережью. Лайки сперва пытались рвануться в кусты, туда, где была причина их беспокойства, но он не пустил их. Окликнул и приказал идти рядом. Потом послал впереди себя.
Море слегка играло волной, выбрасывая на берег пену и добродушно шипя. Можно было ставить сети.
Он легко спустил лодку на воду, предварительно перевернув ее привычным движением и уложив на слани (* Полы в лодке.) сеть. Под лодкой была и рогатина для спуска сети. Положил под себя рогатину и, прижимая ее, стал через ее вилку выпускать сеть за борт, разворачивая грузилами к корме.
Еще при подходе к берегу и во время укладывания в лодку сетей и спуске ее на воду старик Лихарев незаметно, но внимательно наблюдал за берегом. Ничего не обнаружил. Когда шел сюда, сначала находил приметы, по которым определил путь немца к своему дому и обратно. Но вблизи побережья не нашел примет. Все следы исчезли. Видимо, не доходя до берега, немец куда-то скрывался. Пуская сеть — поплавок за поплавком,— Лихарев оглядывал берег. За все время своего пребывания сегодня на побережье у него было чувство, что за ним наблюдают. Ну что ж, он это и предполагал. Видимо, следили от самого дома. Недаром собаки забеспокоились. А здесь — где ж он, наблюдатель-то? Вдоль моря по берегу идут высотки, холмы — за четыреста, шестьсот, семьсот метров от воды. Холмы скальные, лесистые, довольно высокие. Оттуда видно весь берег и ближайшую тайгу. На одном из таких холмов наверняка и сидит фашист.
Так ничего и не обнаружив, причалил к берегу. Ощущение, что за ним следят, усилилось. Ему даже казалось, будто он затылком и спиной чувствует чужой и недобрый взгляд. Воротом вытащил лодку. Старый деревянный ворот — короткое вертикальное бревно с длинной рукояткой-рычагом, установленное в деревянном же гнезде,— крутился с трудом, со скрипом, потому что им редко пользовались. Старик нечасто спускал лодку, хотя смолил и поправлял ее регулярно. Так, на всякий случай. Вот случай и пришел.
