И об анальгине с димедролом. Да ладно! Она и на новокаин согласилась бы!
Мири посапывала рядом. Они обе заняли первую скамейку. Остальные толпились сзади, отсеченные бдительными вирманами. Ибо — не по рылу крестьянам даже близко к ее сиятельству подходить.
Шут его знает, как бы сложилась беседа Лили и пастера. Но на помощь женщине пришла сама судьба. В виде дешевой местной лампочки. Плошка с жиром, в ней плавает фитиль — и горит. Правда, чадит и воняет, но это же мелочи!
Служба окончилась. Люди стали выходить из храма на воздух. И местный прислужка принялся тушить фитили. Графиня явно смущала его, он оглядывался, косился, спотыкался…
И…
Из‑под ног мальчишки метнулась мышь. Тот дернулся. Плошка и так висела выше его головы. Рука неловко взмахнула — и масло выплеснулось на стену.
Та вспыхнула как олимпийский факел. Словно ее неделю керосином поливали.
— Берегись!!! — завопил пастер, бросаясь к ребенку.
Насовершать глупостей не дали вирмане, которые оперативно выкинули из храма Лилю с Мирандой, а затем и пастера с ребенком.
— Там кто‑то еще остался? — мрачно посмотрел Олаф на полыхающую церковь.
— Н — нет… — пастера била запоздалая дрожь.
Лиля вздохнула. Не остался — и ладушки. Сгорела — и дважды ладушки. В такую церковь и свинью‑то не поселишь… Надо бы новую строить. А то народ не одобрит.
Интересно, кванто коста? То есть сколько это будет стоить? Лиля посидела еще пару минут, глядя на огонь, который даже и не пытались тушить — окатывали водой соседние дома. Чтобы уголек не перелетел. А пастер смотрел на огонь совершенно мертвыми глазами.
Еще бы. Вряд ли здесь священники в такой громадной цене. Приходы заняты, а бродить по дорогам или искать новый… грустно это звучит.
Одной рукой пастер прижимал к себе служку — и Лиля отметила их сходство. Отец и сын?
Ладно. Она еще узнает.
Лиля поднялась с земли (почти сама).
— Пастер, я понимаю ваше горе. Но и вы поймите меня…
— Да — да… пастер опустил голову. — Моя церковь сгорела, а графство бедно. Эдор говорил мне об этом каждый раз…
— Эдор воровал все, что движется. А что не движется — толкал и тоже воровал, — огрызнулась Лиля. — Графство бедно, но на храм у меня деньги найдутся.
В карих глазах пастера загорелись удивленные огоньки.
— Ваше сиятельство?
— Да, я. Пастер, где вы живете?
— У нас была комнатка над храмом…
— Нас?
— Я и мой сын.
Лиля едва успела подхватить челюсть. Сын?!
Хотя,… а чего она удивляется?
Жениться здесь запрещено только с ранга альдона. А если до того успел — плодись и размножайся, сколько влезет.
