Ты же врач. Ты клятву Гиппократа давала…
Ага. И теперь обязана лечить скотину, которая бы меня прикончила? Щаззззз. Только шнурки завяжу!
Ты всех лечить обязана. А ты человека обрекаешь на смерть…
Но особого внутреннего протеста в душе не было.
Ну, обрекаю.
На смерть.
И что?!
Не я его убить пыталась. А даже в Библии — поднявший меч от меча и погибнет. И закончим о гуманизме.
Джейми зашивал ей рану шелковой нитью, вымоченной в спирте. Лиля комкала подушку и стискивала зубы, чтобы не заорать.
Эмма подавала всякие мелочи и проявляла сочувствие.
Наконец (лет так через пятьсот по Лилиным меркам) рана была зашита, щедро смазана медом и перебинтована. Остатками ее нижней юбки.
Так, все. Надо срочно озаботиться бинтами.
Достали уже одежду портить!
Лиля поблагодарила Джейми, и отпустила его. Эмма помогла ей одеться, сочувственно вздыхая.
— Ваше сиятельство, окаянство‑то какое…
— Да уж…
Лиля вздохнула.
А не приди Мири — и ее могли бы придушить подушкой. По — тихому. И никто бы и ничего бы…
Не доросли тут до слова 'Экспертиза'.
Да и вообще, первый ли это убийца в ее молодой жизни?
Интересно, а вот с лестницы, когда ждала ребенка — она сама упала?
Паранойя?
Товарищ, если у вас паранойя — это не значит, что за вами никто не следит. Одно другому ну совершенно не мешает.
Лиля благодарно кивнула Эмме — и отправила ее к Мири. Пусть приглядит. Лишней там она не будет. А к себе позвала Тариса Брока. Благо, тот ждал за дверью.
— Ваше сиятельство! Да что ж это творится такое?!
— покушение на убийство, — Лиля грустно улыбнулась, решив взять от ситуации по максимуму. Видимо, кому‑то я сильно не нравлюсь. Мало, что я упала с лестницы, что потеряла ребенка, что управляющий разворовал все, что только мог, что супруг навещает меня раз в полгода. Кому‑то надо меня еще и убить…
На глаза навернулись слезы. Вообще они далеко и не уходили после художественной штопки. Но Тарис растрогался и смотрел сочувственно.
— Ваше сиятельство, а ваш отец в курсе?
— Что вы, Тарис, разве я могла бы так его волновать?
— Он же ваш отец!
— Теперь перед Альдонаем и людьми ответственность за меня несет муж. Которому я безразлична.
— Ваше сиятельство, я буду вынужден рассказать вашему отцу о покушении!
Лиля пожала плечами.
— полагаю, что это ничего не изменит. Но если вы пожелаете — рассказывайте.
— Обязательно расскажу! Отец вас любит, беспокоится, а вы тут в таком ужасе!
Лиля изобразила нечто вроде 'страдающей Магдалины'. Или кто там из святых страдал? Не сильна она была в этом…
