получалось вкусно, особенно с медом.
— отлично. Передайте ей от меня поклон.
— обязательно, господин барон.
— Торий. Просто Торий, компаньон…
— Не смею спорить с благородным господином, — улыбка Хельке была исполнена ехидства.
Торий ответил похожим оскалом.
— Ты? Ты — смеешь.
— Достопочтенный…
Мужчины весело переглядывались.
— Хельке, у нас есть небольшая проблема…
***
Патер запечатал письмо и отдал посыльному.
Так‑то ваше сиятельство.
Знает ли ваш муж про ваши выходки?
Теперь — точно узнает.
Но будет ли в восторге?
А утром его навестил достопочтенный Торий Авермаль.
— Патер Лейдер, мое почтение…
— Благословен будь, дитя Света…
Покончив с обязательными формальностями, мужчины перешли к делу. Патер указал барону на стул, тот уселся и поставил перед собой небольшую шкатулку.
— Чем я могу служить вам, достопочтенный Торий?
— Речь не об услуге, патер. Я пришел к вам с маленьким подарком, — Торий коварно улыбался.
— Вот как?
— Да. От одной известной вам и мне особы…
— Какой же?
— Ее сиятельства Лилиан Иртон.
— Лилиан Иртон?
— да, она перед отъездом очень сокрушалась, что не могла вас навестить лично…
Из отвешенной бароном лапши становилось ясно — графиня очень высоко оценила участие милого патера в своей судьбе и просила передать ему скромный подарок. Скромненький такой…
Золотое перо и такая же чернильница, щедро инкрустированные малахитом. Хельке лично постарался. Самые интересные вещи, те, которые пойдут высокородным он делал лично. А что попроще… сейчас на него уже работало шестеро подмастерьев. И он не собирался останавливаться.
— Какая прелесть!
— Графиня очень просила передать вам, что сохранит о вас самые лучшие воспоминания. И будет искренне надеяться, что Альдонай пошлет вам новую встречу.
— Я тоже буду ждать этого момента.
Патер чуть расслабился. Вот это уже было правильно. Подарки, надежды… Боится супруга, но его обаяние‑таки подействовало…
Зря он, наверное, написал графу. Но не говорить же теперь об этом…
— Вы будете писать графине?
— Непременно. И писать, и она сюда должна приехать…
— я тоже напишу ей.
— Я с радостью переправлю ваше письмо.
На том и сошлись.
***
Хельке Лейтц просто зашивался. И другого слова тут было не подобрать. Жена и дети теперь видели его минут на десять в день. Вставал он до рассвета, ложился как бы не после полуночи. И радовался, что пожилым нужно меньше сна. Хотя вот уж сейчас его бессонница не мучила.
Отключиться бы. А утром — опять дела.
Дела, работа, забота…
Хотя и приятная.
