- Душа
моя, ни хренашеньки не видно, - отрапортовала Анфиса Зульфие, которая протирала
салфеткой руки, испачканные ее кедами.
- Привет,
ты кто? – вдруг раздался тоненький голос из-за забора. Анфиса посмотрела вниз.
Зульфия похолодела и нетерпеливо посмотрела по сторонам. Ей чудилось, что за
ними уже выехали.
- Я –
Заваркина. А ты?
- Дура,
не называй фамилию, - прошипела Зульфия. Анфиса отмахнулась.
- Я –
Соня, - сказала голосок.
- Привет,
Соня, - сказала Анфиса и сфотографировала ее, - залезай ко мне.
- Мне
нельзя, - обиженно сказал голосок.
-
Расскажи, когда ваш бассейн водой наполнили? – перешла к делу Заваркина.
-
Позавчера. А сегодня у нас праздник. Папин день рождения.
- А к вам
на праздник нельзя попасть?
-
Приходите, - сказала девочка.
- Я
приду, - пообещала Заваркина, - пока, Соня.
- Пока.
Анфиса спрыгнула с двухметрового
забора, мягко, как кошка, и, схватив за руку Зульфию, рванула к дому через
улицу. Они протиснулись между двумя ограждениями и пробежали по узкой тропинке
до дубовой посадки. Там, укрывшись под сенью деревьев, они остановились, и
Зульфия тут же сложилась пополам: она ненавидела бегать.
- Что… на тебя… нашло? –
возмутилась та, тяжело дыша и держась за правый бок.
- То есть ты не видела охрану? –
поинтересовалась Заваркина, - пошли. Нечего тут отсвечивать.
- Но… ты… ничего… не сняла!
- Там нечего снимать, - уверила ее
Анфиса, - двор да деревья. Чтобы снять бассейн, надо попасть на сегодняшнюю
вечеринку.
- Туда не попасть! – отрезала Зуля.
- С таким настроем, конечно, -
улыбнулась Заваркина, - поэтому ты туда и не идешь. Я возьму Ваську.
Зуля возмущенно фыркнула.
- Тебе нужны фотки или нет? –
прищурилась Заваркина.
Фотографии ей были нужны. Конечно,
можно было обойтись и без откровенного компромата – полунамеками и полутонами –
но с фотографиями… С фотографиями эта статья стала бы бомбой в пять килотонн.
Зуле не терпелось заявить о себе.
- А как
Вася отреагирует на перспективу провести вечер с тобой в кустах? – спросила
Зуля озабоченно.
Ей не
нравилось просить о чем-то Заваркина. Он никогда не отказывал, но исполнял
просьбу с таким видом, будто собирался за это заставить ее, Зулю, отработать за
него смену на каком-нибудь кошмарном производстве. Например, на забое скота.
- Открою
тебе страшную тайну, раз уж мы здесь с тобой одни, – Заваркина выпучила глаза в
притворном ужасе, - он сначала размажет меня по стене мрачным взглядом
исподлобья, потом примется ворчать, что его, дескать, бедняжку, все используют
и всем от него нужны только фотки. Потом он заявит, что не двинется с места, а
когда я буду обуваться, возникнет рядом с камерой, и, снова разворчавшись,
зашнурует мне кеды. Потому что, на самом деле, он страдает, когда вдруг
оказывается никому не нужным. И это его самая страшная тайна.
