— Не знаю, сэр, но вера творит чудеса, говорят.
Однажды во время редкой передышки в Анискене один младший офицер, который бродил по развалинам пекарни, наткнулся на старый вражеский снаряд, что ржавел там больше года. Парня разорвало на куски.
— Дурное тут местечко, — сказал Спарри Лайтвуду в тот вечер. — Не нравится оно мне. У меня мурашки по коже бегают.
Ему было всего девятнадцать. Он пришел в апреле вместе со своими друзьями Хэптоном, Чаллонером и Уаттом. Теперь все трое были убиты. Уатт оказался тем человеком, которого убил старый «спящий» снаряд.
— Тебе не нравится Ла-Басси? — спросил Хантер-Хейнз, как будто обидевшись. — Не может быть!
— Как насчет небольшой прогулки к кирпичным отвалам? — поинтересовался Эшкот, похлопав Спарри по плечу. — Там можно найти кучу сувениров… Пулю в голову, например.
— Смотри на вещи с плохой стороны, Уид, — посоветовал Спенсер, — тогда каждый день покажется наградой.
— Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, — сказал Лайтвуд, — хотя должен сказать, что на утверждение завещания уйдет уйма времени.
— А ты почему молчишь, Эндрюс? — заметил Эшкот.
— Готов держать пари, у него есть внутреннее знание, — сказал Лайтвуд. — Как у тебя это получается, Эндрюс, старина? У тебя есть свое ухо у полковника?
— У меня есть ухо Минчина. Он здорово ориентируется в разных слухах.
— И что же предсказывает всеведущий Минчин?
— Передвижение на юг в ближайшем будущем.
— Никаких подробностей, кроме этого?
— Боюсь, никаких.
— Ну, ладно, — сказал Лайтвуд. — Не думаю, чтобы само начальство знало намного больше. По-моему, они еще не воткнули булавку в карту.
После окопной жизни они снова вернулись в Бетюн, где занимались двухнедельными учениями. Теперь им официально сообщили о начале наступления в тридцати милях к югу, у Сомма.
— И нас туда отправят? — спросил Спарри.
— Чтобы свернуть себе шею, — сказал Эшкот, — но не сейчас, я надеюсь.
— Почему не сейчас?
— Недалеко от мыловарни есть одна чудесная девушка, и я собираюсь заполучить ее, вот почему.
Восьмого июля с наступлением темноты батальон высадился на станции Лиллерс и ночью направился на юг. Рано утром они прибыли в Салу и оттуда девять миль прошли маршем до Сен-Совура.
После угольных шахт и шлаковых отвалов Артуа Пикардия была просто очаровательной. Район, еще едва затронутый войной, край фруктовых садов и зеленых пшеничных полей, где по обочинам дорог алел мак и воздух был свежим, чистым и сладким.
На каждой ферме, в каждой деревушке люди оборачивались и смотрели им вслед. Какой-то пожилой человек поклонился с почтением, затем выпрямился и отдал салют. Старуха вытирала слезы передником. Ребятишки бежали рядом.
