(Матф. 3, 17). Далее, Его, какъ человека, искушаетъ діавольское коварство; и Ему же, какъ Богу, служатъ чины ангельскіе. Алкать, жаждать, утруждаться и спать, очевидно, свойственно человеку; но пять тысячь человекъ насытить пятью хлебами, но жене самарянской дать воду живую, отъ которой піющій не будетъ уже более жаждать, но немокрыми ногами ходить по поверхности моря, и утишеніемъ бури укрощать возмущеніе волнъ, безъ сомненія, есть дело божественное. Какъ не одного и тогоже естества дело — и плакать изъ состраданія по умершемъ друге, и его же, по удаленіи камня отъ четверодневной могилы, воскрешать къ жизни силою одного слова; или — висеть на древе, и въ тоже время превратить день въ ночь и поколебать все стихіи: или — быть пригвожденнымъ (ко кресту), и въ тоже время отверзать вере разбойника двери рая (о многомъ умалчиваемъ): такъ не одному и томуже естеству свойственно говорить:
Азъ и Отецъ едино есма (Іоан. 10, 29), и —
Отецъ Мой болій Мене есть (Іоан. 14, 28). Ибо хотя въ Господе Іисусе одно лице — Бога и человека: однако иное то, откуда происходитъ общее того и другаго уничиженіе, и иное то, откуда проистекаетъ общее ихъ прославленіе. Отъ нашего (въ Немъ естества) у Него есть меньшее Отца человечество, а отъ Отца у Него есть равное съ Отцемъ божество.
По причине этого — то единства лица, которое должно разуметь по отношенію къ тому и другому естеству, и о Сыне человеческомъ читаемъ, что Онъ сшелъ съ неба, тогда какъ Сынъ Божій воспріялъ плоть отъ Девы, отъ которой родился; и обратно — о Сыне Божіемъ говорится, что Онъ распятъ и погребенъ, тогда какъ Онъ потерпелъ сіе не божествомъ, по которому Единородный совеченъ и единосущенъ Отцу, а немощнымъ человеческимъ естествомъ. Отсюда все мы и въ символе (веры) исповедуемъ единороднаго Сына Божія распятымъ и погребеннымъ, сообразно съ сими словами апостола: аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8). А когда самъ Господь нашъ и Спаситель, научая своихъ учениковъ вере посредствомъ вопросовъ, спросилъ: кого Мя глаголютъ человецы быти, Сына человеческаго? и когда на ихъ ответъ, что различные различно объ этомъ думаютъ. Онъ сказалъ: вы же кого Мя глаголете быти? — Меня т. е. Сына человеческаго, котораго вы видите въ образе раба и въ истинномъ теле, — за кого вы Меня считаете? — тогда блаженный Петръ, по вдохновенію свыше и на пользу отъ своего исповеданія всемъ народамъ, отвечалъ: Ты еси Христосъ, Сынъ Бога живаго
