— Бросай, парень, серчать. Давай лучше поговорим или погуляем. Ночь-то какая! Грешно спать.
Она поспешно оделась. Выскользнула из шалаша. Кругом тишина, лишь докатывается звук бронзового колокола, висящего на шее у одного из пасущихся волов. «Бон-бон-гон-клинг» — рокочет колокол. Марфа посмотрела по сторонам: стеклянеют листья берез, серебряным кажется поросший мятликом берег реки, вдалеке качается, как бы лижет темноту, огонь костра. Могучее спокойствие ночи передалось Марфе. Ненужной, даже вредной представилась затея идти к Алеше.
«Бон-бон-гон-клинг» — проговорил колокол, когда Марфа, прижимая к груди одежду, пробиралась на свою постель. «По кап-ле пью», — добавила перепелка.
«Ну и пей по капле, раз ты такая скромная, — весело подумала девушка. — А я до жизни очень жадная: ненавижу крохоборство».
На другой день подкатил к «табору» младший брат Алексея. Он лихо спрыгнул с велосипеда, зачесал рыжие волосы, за которые ему дали прозвище «Пламенный», и приблизился к поварихе Ивановне, хлопотавшей возле огромного казана.
— Чего припорол? — спросила она Сеньку.
— Братка нужен. Где он?
— Известно где — косит. Он — не ты. Дурака не станет валять.
— Я учусь. И ты не напускайся на меня.
— Видно, плохо учишься, старому человеку слова не дашь молвить.
Достигнув сенокосилки брата, Сенька снова причесался и тогда уже сказал:
— Алеха, айда в колхоз. Объезжать Огня. Это того, игреневого, с белыми ушами, что в прошлом году косячного жеребца убил.
— Почему я? — недовольно спросил Алексей. — Там другие борейторы есть: Васька Леших и Григорий Федотыч Мельников.
— Посбрасывал их Огонь. Тоже наезднички! И все это видел директор конезавода. Стоял он и приговаривал: «Товарищ председатель, прости великодушно. Но тебе не обойтись без моего борейтора Мигунова». А Яков Александрович обрезал директора: «Ничего, своими силами обойдемся. У меня есть такой наездник, клещами с лошади не сорвешь», — и послал меня за тобой. Садись верхом и гони, а я — следом.
— Ну нет, скотина устала, пусть кормится, а мы на велосипеде поедем.
Алексей отвез на «табор» сенокосилку, отпустил лошадей и одел чистую майку.
— Теперь можно трогаться, — сказал он Сеньке и услышал ласковый голос Марфы:
— Куда трогаться-то?
— Домой.
— И я домой. Бригадир за граблями послал. Вместе пойдем. Веселей будет.
— Вместе? Что ты! Ты же знаешь, Алеха не выносит женского общества, — многозначительно заметил «Пламенный». — И правильно. Подальше от искушения.
