хотя бы во сне? При мысли об этом меня словно током пронзило ощущение счастья. Ну конечно же, вот зачем я здесь: я жду форель, как другие ждут мессию. А если она явится и тотчас вновь ускользнет, дерзну ли я
прыгнуть следом?
Мне показалось разумным начать день с похода в кафе, где хозяин носит пуловер, с паломничества к месту Утраченного Ощущения. Заодно в прачечную к братьям забегу, отдам в стирку белье, о да.
Рубашки, пожалуйста, погладьте, прямо с порога решительно заявил я, так как ни в коем случае не желал вступать в разговоры о путешествиях. Знал ведь уже, что лучше путешествий ничего нет. А в дверях мне опять вспомнился синий автомобиль из Билокси. Ну и пусть. Какое мне дело до жизни этих двух братьев из прачечной, будем тактичны, с вашего позволения, ого. И все же, выйдя на улицу Рамей, я спросил себя: интересно, как выглядит их холостяцкое хозяйство? И вообще, где они живут? Может, на Банльё, в одной из башен с социальным жильем? Дородный брат, тот, со скользкой улыбочкой, вроде бы что-то такое говорил. Во всяком случае, на работу и с работы они ездят на машине, а не на пригородной электричке и не на метро. Вечерами наверняка смотрят телевизор, не слишком долго, думаю, в меру. Ночной разгул, как бы они его ни трактовали, братья оставляют на отпуск, тут я не сомневался. Худой, мрачноватый брат явно держится почти спартанских обычаев, сколько бы второй ни ворчал, вернее, ни скулил. Дородный наверняка сентиментален и любит полакомиться — халвой? или чем-нибудь шоколадным? Мне наплевать, буркнул я, не интересно мне, ни капельки не интересно, Гислен, так и знайте.
Хозяин в пуловере стоял за стойкой. С какой стати я прицепился к этому пуловеру? Разве он не вправе одеваться как хочет? Чего я ожидал? Фрака? С тем же успехом я мог бы ожидать от братьев из прачечной белого халата, а то и белой шапочки, по гигиеническим соображениям; хотя в таком виде они были бы уместнее в клинике, чем в прачечной. Вообще-то я вполне мог представить их себе как водителей и санитаров «скорой», правда склочных.
Что же до одетого в пуловер хозяина, который, расположившись за стойкой, смотрел на улицу сквозь очки без оправы, то он вызывал у меня подозрения. Кого он норовил обмануть, делая вид, что умеет куда больше, чем греметь кофейными чашками да наполнять стаканы, и зачем? Со мной эти штучки не пройдут. Я отыскал в музыкальном автомате песенку-кантри, сунул в прорезь монету. Но на сей раз утраченное ощущение упорно не возвращалось, я вообще ничего не чувствовал, сколь ни старался настроить себя на восприятие. Мысли почему-то кружили вокруг проблемы уровня шума. Можно ли измерить музыку в единицах шума? Разумеется. Но где кончается шум и начинается музыка? И почему этот очкарик в пуловере так беззастенчиво на меня глазеет? Мысли мои пытается прочитать или хочет меня спровоцировать?
