Долго и тщательно говорила команда о том, как победить американцев, и задача эта была сформулирована так: измотать. Это короткое слово исчерпывающе определяло тактику предстоящей игры: измотать великолепного, пожалуй самого сильного вратаря олимпийского турнира Вилларда Айколу и лучших нападающих Джона Маясича, Уэлдона Ольсона и Юджина Кемпбелла и цепких защитников. Но прежде всего измотать вратаря, обладающего феноменальной реакцией, несокрушимым спокойствием и такой непоколебимой смелостью, что, казалось, ее с трудом вмещает его худенькое тело.
Каждый игрок команды получил задание, и Бобров наблюдал за тем, как каждый по-своему принимал указания тренера. Евгений Бабич, замкнутый, невозмутимый, только молча кивал головой. Юрий Крылов, самоотверженный, на все готовый для команды, играющий с поврежденной челюстью, прикрытой шиной, о чем никто не догадывался, жадно впитывал каждое слово Чернышева. Александр Уваров азартно раздувал широкие ноздри и поблескивал своими темными удлиненными глазами, словно уже вел борьбу с Маяси-чем на льду. Валентин Кузин, который из-за своей по-истине боксерской смелости, по количеству боевых отметин мог соревноваться с Бабичем, простодушно поддакивал. Коля Хлыстов, невысокий худенький блондин, великий упрямец, не желающий примириться с тем, что с его данными трудно вести силовую борьбу, заранее весь внутренне протестовал, ожидая ставшего уже традиционным тренерского предупреждения: «Не играй у бортов». Генрих Сидоренков, сменивший в защите Жибуртовича, повернул свое чернявое горбоносое лицо к Чернышеву и, сдвинув густые брови, плотно сжав губы, уже готов был ринуться в самую опасную свалку. А Дмитрий Уколов, компанейская душа, твердил свое обычное, хорошо всем знакомое: «Ладно!»
Какие они все разные и как похожи друг на друга! Трудная мужественная игра словно на свой лад обточила их лица и характеры, спаяла их в одно большое целое, где все слито, сплетено воедино: лихая смелость Хлыстова, словно электрическая искра возбуждающая к действию его товарища по атакам — могучего и быстрого Алексея Гурышева, броневая мощь Николая Пучкова, не знающий трещин оптимизм Виктора Шувалова и удивительное трудолюбие Николая Сологубова, превратившегося из посредственного нападающего в великолепного защитника. Какая же бобровская жилка вплетена в этот живой, пульсирующий организм? Беспредельная вера в свой талант, помогавшая ему забить в последние мгновения игры решающий мяч в футбольные ворота «Динамо»? Волевой напор, не раз превращавший пятерку в одну монолитную единицу? Уверенность, что его индивидуальное мастерство, которым он всю свою жизнь так гордился, идет на пользу команде? Что же? Что? Нет, не угадаешь. Его энергия питает тело команды в такой сокровенной глубине, что не разглядеть ее, не прощупать. Да и зачем гадать! Он нужен товарищам, он еще послужит им, он еще способен помочь команде рассчитаться за поражение «Пентинктону», и этого достаточно...
