Предчувствия! Нам ничего не угрожало в этой теснине, и все же мы — по крайней мере, трое из нас — готовились к встрече с чем-то неприятным, даже жутким. Coming events cast their shadows before, как говорят британцы, — будущее отбрасывает тень перед собой… Я полагаю, что всякий человек, сколь бы он ни был рационален или туп, владеет даром прекогнистики, как свойственно разумным существам во всех мирах Вселенной. Взгляд в будущее — базис нашего сознательного поведения, бесспорный modus vivendi[30].
Но в этот момент я радости не ощущал.
Мы миновали скальную гряду. На юг от нее местность понижалась, переходя в неглубокую котловину, заваленную обломками; среди нагромождений камня, остатков глиняных стен, истлевшего дерева и ржавого железа белели кости, словно какой-то злобный шутник порезвился на кладбище, выворотив содержимое могил и разбросав их среди разбитых памятников и оград. Однако представшее нашему взгляду не было кладбищем — во всяком случае, до начала катастрофы.
Макбрайт, Цинь Фэй и я одинаковым жестом сдвинули с налобников бинокли. Котловина будто прыгнула навстречу — осевшие жилища, остовы полуразрушенных оград, кучки домашнего скарба и кости, кости, кости… Мне показалось, что мелькнуло яркое пятно ковра, но, очевидно, я ошибся — вряд ли в этих развалинах мог сохраниться предмет из ткани или шерсти.
— Селение, — пробормотал Макбрайт. — Даже город… тысяч пятнадцать жителей… Дьявол! Разве тут были города? В этих проклятых горах, под скалами и ледниками?
— Были, — подтвердил я, вернув на место бинокль. — Дехи-Гуляман на афганской территории и Лашт — в Пакистане. Думаю, что это Лашт, если учесть, насколько мы углубились в пустыню. Город, населенный читральцами[31].
Фэй подняла ко мне побледневшее личико.
— Они погибли, командир? Все? Мужчины, женщины, дети?
Я кивнул.
— Наверное, это случилось быстро, девочка. Смерть пришла и унесла их всех — коз, лошадей, овец, людей. Пятнадцать или больше тысяч правоверных…
Сиад, к моему удивлению, даже глазом не моргнул. Сейчас ему полагалось опуститься на колени и сотворить молитву или на крайний случай молвить что-то подходящее: «Аллах велик… лишь он единственный решает, когда дать и когда отнять… длань Аллаха над нами, и мы лишь покорствуем воле его…» Это сказал бы любой мусульманин при виде картины массовой гибели, шиит или суннит, дервиш, шейх или простой земледелец. Однако Сиад не произнес ни слова: стоял столбом и с равнодушием посматривал на мрачные развалины. Быть может, его закалила служба при суданских президентах? Шеф охраны, как-никак; надо думать, навидался всякого… не меньше, чем я в Мероэ…
