У меня было сильно потекли слюнки от указанных Вами сборников Петникова, вышедших в провинции. Хотя они и очень поздние (50-е годы) — меня бы удивило, если бы они не были интересны. Петников все— таки не какой-нибудь там доносчик, вроде Софронова или Прокофьева. Авось где-нибудь в Киеве или в Симферополе они будут покладистее для микрофильмов, чем в Москве.
Как только вернусь на службу (недели через две) — уточню вышеуказанные библиографические данные, кроме петниковских, которые мне указали Вы. Тогда же опишу подробно и нашу «Аллилуйю». Наше — не церковно-славянскими, а нормальными буквами[184]. Но лучше — дам Вам подробное описание, с экземпляром в руках.
Указанные Вами имена Айги и Бобышева я-то запомнил. А вот где бы текстиков, хоть немного?
И вот я Вам тоже назову два имени: Бердников[185] (не путать с тем, что был в 20-е годы с Дорониным) и Губанов[186]. Тоже оба талантливые, но подпольные. Как только получу разрешение — Вам их сообщу.
Не по душе мне ваш Лившиц — то, да не то. Про Маккавейского[187] много слыхал от одного старого, давно скончавшегося музыканта, интересовавшегося поэзией и смыслившего в ней толк. Но не видел никогда ни подстроки. Но он меня все-таки интересует, потому что ему как-то случилось подсказать Мандельштаму 2 строчки для четверостишия, которые Мандельштам принял! Это — тест! К сожалению, уже сейчас не помню, какие именно 2 строчки.
Филиппович? В начале писал стихи и работу о Баратынском (блестящая!) по-русски[188]. Но вскоре перешел на украинский и там у них прославился — выпустил 2 сборника стихов, а потом был арестован и погиб. Но, по-моему, его украинские стихи, хотя и вполне грамотные и даже местами неплохие — «не то», — ничего особенного все-таки из себя не представляют. Вроде нашей Ахматовой. А прежние его русские стихи (кое-что, кажется, вышло, в свое время, в «Русской мысли» П. Струве[189]) — и того слабее.
Холинского не знаю совсем. Вообще в ренессансную провинцию верю. Сердечный привет Лидии Ивановне.
Ваш Э. Райс
P. S. Помню про «одностишия» Пиллата для Вас. Просил о них в Румынии одного тамошнего профессора, который мне доставил оттуда несколько ценных и редких изданий. У него доступ в их книжные тайники.
Но, к сожалению, он — инвалид: у него только одна почка, так что он часто недомогает и не выходит. Поэтому пропускает книжные свидания. Одностишия Пиллата он как-то открыл у антиквария, но, не придя в нужный срок, не смог их получить — они ушли.
