— Мой отец… он обещал нас кому-то.
«Волшебной королеве», — мелькнуло в голове Честити.
Ее мысли эхом отозвались в сознании Тейна, и он прильнул еще ближе, не сводя с нее пристального взгляда.
— Я буду бороться за вас, Честити Леннокс. Можете мне верить.
— Вы даже не знакомы со мной, — резко ответила она.
Взяв ладонь своей суженой, Тейн положил ее себе на щеку. Это казалось таким гармоничным, таким правильным — ее кожа рядом с его, ее плоть, прижатая к его плоти.
— Я знаю, что ваши душа и тело взывают, моля об освобождении от добродетели, которая держит вас, будто в плену. Я знаю, что мои собственные душа и тело отчаянно жаждут откликнуться на этот призыв.
Честити вспыхнула от смущения, но ее глаза засверкали типично женским чувственным желанием.
— Бессмысленно настаивать, милорд, ведь это совершенно безнадежная для меня задача — изменить то, кем я являюсь, что собой олицетворяю.
— Возьмите духи, — прошептал Тейн, попытавшись крепче сжать ладонь Честити, лежавшую на его щеке. Но сама добродетель поспешила отдернуть руку от его лица, лишив своего завораживающего прикосновения.
— Вы пытаетесь соблазнить меня тем, что я не могу принять.
— Разве это так ужасно — быть соблазненной мной?
Честити отвела взгляд, ее ресницы затрепетали и опустились.
— Вы знаете, что так и есть.
«Помни, ты — образец целомудрия, добродетель. Предназначенная для чего-то совершенно иного, высокого», — напомнила она себе.
Тейн почувствовал решимость Честити, прочитав ее мысли, эти настойчивые слова, сказанные самой себе. Сказочный принц расслышал тихий голос, звучавший внутри ее, напоминавший, что ей не следует — она просто не может — поддаваться внезапно объявшим ее страстным желаниям.
Нет, Честити никогда не отдалась бы Тейну. Даже желая этого всем своим существом, она целиком и полностью была во власти добродетели, заставлявшей отказываться от потребностей тела.
— Могу ли я навестить вас? — спросил принц, изо всех сил стараясь держать под контролем свой грех. Похоть давным-давно свернула бы эту пустую беседу. Взыгравший внутри грех уже готов был схватить Честити и, перекинув ее через плечо, как мешок с мукой, унести в свое королевство, и не важно, сопротивлялась бы она или нет. Похоть жаждала оказаться внутри ее тела, но Тейну хотелось неизмеримо большего. Он мечтал о глубокой связи, истинном единении, основанном на чем-то более важном, чем просто физическое влечение. — Честити? — продолжал настаивать он, пытаясь перехватить ее взгляд. — Я могу приехать к вам? Позвольте мне проявить себя. Доказать, что я вас достоин.
