— Не смей говорить со мной об этом… этом монстре! — рявкнула мать. — Он — из темных фей, внушающих отвращение. Я не нуждаюсь ни в каких напоминаниях о том, что он появился на свет из моей утробы.
— И все-таки он — твой сын, обладающий как минимум половиной твоей силы.
Она побледнела. Красивая, величественная королева фей на самом деле побледнела, и Кром скрыл свою ухмылку. Он наконец-то постиг величайший страх своей матери — это был его брат-близнец.
Королева быстро вернула себе самообладание и снова принялась расхаживать по комнате.
— Темные феи — глупые существа. Они больше интересуются сексом, чем волшебством и политической борьбой. Их двор — клоака похоти, а не средоточие влияния и изысканности. Они не способны разгадать тайну моего проклятия.
— Так или иначе, но Ниалл обнаружил ключ к разгадке этой тайны, узнал, что для освобождения его двора от страшной участи необходимо завести потомство от воплощенных добродетелей и влить в гибнущее королевство столь необходимую — и сильную — чистую смертную кровь.
— Они должны быть нашими! — вскричала мать, и ее миниатюрная рука сжалась в маленький кулак. — Первые семь прибыли к этому двору сто лет назад, и теперь самый подходящий момент для следующих семи, чтобы вступить в брак с нашими принцами. Так все и было устроено. Я отобрала лучших придворных, не только для усиления королевства, но и ради высшей цели на благо нашего двора. Каждый благой, на котором я остановила свой выбор, усовершенствует добродетель, а их потомство наделит наш двор всеми возможными и столь желательными для нас достоинствами. Эти женщины будут нашими, они станут дарами моим преданным подданным. Я не позволю осквернить их, мои… творения, прикосновениями темных фей.
— Успокойся, мама, — медленно, растягивая слова, произнес Кром. — Ты забываешь о том, что для разрушения проклятия эти добродетели должны попасть к Неблагому Двору по своей воле. Как только они узнают о грехах, скрытых в темных феях, эти невинные души ни за что не последуют за ними.
— Ты не знаешь силы темных фей, — тихо ответила королева, в отчаянии ломая руки. — Их очарование ни с чем не сравнится, их красота и пленительность — самые сильные на свете. Их обольщение сулит самое сладостное, самое пьянящее возбуждение, которое суждено когда-либо испытать. Даже при том, что разум может ненавидеть их, тело…
Она задрожала, но сумела взять себя в руки и продолжила:
— …тело страстно желает их, жаждет их. У этих женщин вряд ли будет хоть малейший шанс защититься, если они станут жертвами очарования темных мужчин-фей.
