Разброс различий между образами у личностей разного пола в принципе больший, нежели у особ одного пола, но вряд ли это позволяет считать, что мы уже обо всем узнали, потому что констатация этого факта аналогична установлению того, что груди у женщины выступают вперед больше, чем у мужчин. Никакое управление "ни в том, ни в обратном направлении" невозможно без очень сложных и серьезных хирургических операций, поэтому все рассказы о совместимых с мозгом "интерфейсах" - это ерунда, поскольку все эти коды, которые индивидуум вырабатывает в нейронах, когда он говорит, пишет или читает на родном или на чужом выученном языке, существенно более индивидуальны, нежели, например, отпечатки пальцев или же радужные переливы сосудов в сетчатке каждого глаза, которые notabene уже были предложены благодаря индивидуальным отличиям в качестве идентификатора личности, между прочим, и потому, что преступник серьезного класса может позволить себе изменить (чаще всего хирургически уничтожить) отпечатки пальцев, а разветвления артерий на дне глазного яблока изменить невозможно, если только не удалять глаза и платить слепотой за эту процедуру. А значит, не может быть и речи о том, чтобы можно было "читать мысли" напрямую с помощью неслыханной аппаратуры или хотя бы определять, на каком языке данный человек мыслит, а на каком ничего не понимает. Мозг новорожденного обладает языковой потенцией, схватывает язык, с которым сталкивается, и в первые 3-4 года жизни с автоматической легкостью может выучить три языка. Чужие языки в более позднем возрасте мы учим уже с некоторым трудом, и можно будет определить центральные и локальные регионы для языка, первоначально перенятого у человеческого окружения, а при этом определить, где локализованы ресурсы иных языков при их наличии. Да, в общих чертах это можно будет установить, хотя и не сегодня и даже не завтра, но ни о каком чтении мыслей речи быть не может, поскольку для этого следовало бы заняться невозможной и через 50, и через 100 лет технологией церебральной архитектуры, или построить такую действующую модель данного человека, в которой электронные аналоги должны представить его нейроны (около 14 миллиардов), а также установленные в данный момент дендритово-аксонные связи с другими нейронами (до 200 000 на один нейрон), но и тогда мы не имели бы никакой уверенности в том, что этот искусственно сконструированный мозг является "схемой", в которой мы прочтем, о чем думает хозяин "мозгового оригинала". В принципе все внутренние компьютеры могут быть заменены в данной работе другими, ибо все они являются конечными автоматами в смысле "потомства" машины Тьюринга, а вот с делающими нынче первые шаги параллельными компьютерами было бы хуже, то есть труднее, но тест на идентичность можно будет провести в обоих случаях.
