Питт вылез из кэба и увидел то, что ожидал: зашторенные окна и темный венок на двери. Горничная, встретившая его, была в чепце из черного, а не, как всегда, белого крепа и без белого передника. Ее так и подмывало отправить инспектора к кухонной двери, которой всегда пользовались торговцы, однако некая смесь неуверенности, страха и пережитого шока вынудила ее выбрать более легкий путь и впустить его в дом.
— Не знаю, сможет ли миссис Карфакс принять вас, — сухо предупредила она Питта.
— А мистер Карфакс? — спросил он, следуя за ней в малую гостиную.
— Он уехал по делам. Думаю, вернется после обеда.
Вы могли бы спросить у миссис Карфакс, даст ли она мне разрешение осмотреть кабинет мистера Этериджа и поискать письмо, о котором она вчера упоминала?
— Да, сэр, спрошу, — с сомнением произнесла горничная и оставила его одного.
На этот раз Томас более внимательно оглядел помещение. Обычно малые гостиные предназначались для приема неожиданных визитеров. Еще здесь хозяйки по утрам разбирали корреспонденцию, планировали свой день, раздавали указания кухарке и экономке и обсуждали бытовые вопросы с дворецким.
В одном углу стоял письменный стол времен королевы Анны, рядом — еще один стол с фотографиями в рамках. Питт вгляделся в снимки. На самой большой были запечатлены молодой Этеридж и миловидная женщина, напряженные, с застывшими взглядами, устремленными в объектив. Однако даже сквозь строгий стиль снимка можно было увидеть, что в отношениях этих двух людей присутствует взаимное доверие, спокойствие, которое скорее базируется на семейном счастье, чем на дисциплине. Судя по моде, фотография была сделана двадцать лет назад. Среди прочих на столике стоял портрет мальчика лет тринадцати, худенького, с огромными глазами и сосредоточенным взглядом инвалида. Фотография была в траурной рамке.
Пожилая женщина, вызвавшая у Питта ассоциацию с кроткой, печальной лошадью, была, скорее всего, матерью Этериджа. В ее облике прослеживались фамильные черты, и это наводило на мысль, что внучка, унаследовавшая ту же линию бровей и форму рта, с возрастом станет похожа на свою бабушку.
У левого края стола стояла большая фотография, на которой была снята юная Хелен вместе с Джеймсом Карфаксом. Ее глаза сияли надеждой, она выглядела поразительно наивной и излучала некий внутренний свет, которым обладают только те, кто любит. Джеймс тоже улыбался, но только губами, демонстрируя красивые зубы; в его взгляде явственно читалось удовлетворение и даже облегчение. Казалось, что он, в отличие от жены, позирует на камеру.
