Карлайл вдруг сморщился, как будто его пронзила острая боль.
— Осведомлен. Скажите, Веспасия, — отбросив формальности, спросил он, — вы действительно верите, что эта женщина могла убить депутатов парламента?
— Верю, — призналась она. — Хотя я с ней еще не встречалась. Вполне возможно, что я изменю свое мнение, когда познакомлюсь, хотя и сомневаюсь в этом. Нобби — Зенобия Ганн — тоже так думает. Но я пообещала помочь ей. Поэтому и приехала к вам, чтобы узнать, что вам известно о Локвуде Гамильтоне или о Вивиане Этеридже. Мне важны любые сведения, которые помогли бы выяснить, кто их убил — Флоренс Айвори и Африка Дауэлл или кто-то еще.
— Две женщины?
— Флоренс Айвори — мать, потерявшая своего ребенка, Африка Дауэлл — племянница Нобби, она приютила у себя Флоренс Айвори.
Карлайл подошел к двери, приказал принести чаю и сэндвичей, вернулся и сел напротив Веспасии, предварительно опять согнав Хэмиша с кресла.
— Когда я услышал об убийствах, мне, естественно, стало интересно, кто его совершил: анархисты, сумасшедший или же человек, движимый личными мотивами… хотя, признаю, после убийства Этериджа третье показалось мне маловероятным.
— У них есть нечто общее?
— Если и есть, то я не знаю, что именно, кроме того, что оно объединяет пару сотен других людей!
— Тогда можно предположить, что одного убили вместо другого, — сказала Веспасия. — Вы допускаете такое?
Сомерсет на мгновение задумался.
— Да. Оба жили на южном берегу реки недалеко от Вестминстерского моста, у обоих от парламента до дома рукой подать, обоим нравилось ходить домой пешком. Оба были среднего роста, примерно одинакового телосложения, обоих отличали седые волосы, светлая кожа, вытянутая форма лица. Я никогда не путал их, но человек, видевший их мельком, да еще и в темноте, вполне мог перепутать. Тогда получается, что главной жертвой был Этеридж, а Гамильтон — случайной. Вряд ли убийца ошибся во второй раз.
— Расскажите мне все, что знаете об Этеридже. — Веспасия откинулась на спинку кресла, сложила руки на коленях и устремила внимательный взгляд на Карлайла.
Несколько секунд он молчал, выстраивая в четкий порядок свои мысли. За это время подали чай и сэндвичи.
— Его карьера была гладкой, но неяркой, — наконец заговорил он. — У него есть недвижимость в двух или трех графствах, а также в Лондоне, он очень хорошо обеспечен, но это старые деньги, не новые. Сам он почти ничего не заработал.
— Политические интриги?
Уголки его рта слегка опустились.
