Сказав это, она поворачивается и упархивает прочь. Я оглядываюсь в поисках поддержки или хотя бы сострадания с папиной стороны, но он вышел во двор и стоит, разглядывая навес.
— Тук-тук, Маккензи, — зовет мама из-за двери, — ты знаешь, как обычно говорят…
— Я уверена, что так сейчас не говорит никто, кроме тебя…
— Кто рано встает, тому Бог подает!
Я выглядываю в окно, зябко ежусь и неохотно плетусь за ней.
Остаток утра мы проводим с «приветственными маффинами». Папа ходит с различными поручениями, мама печет, а я изо всех сил стараюсь выглядеть занятой. Мне бы не помешала пара часов сна или хотя бы бодрящий душ, но каждый раз, как я делаю неосторожное движение в сторону двери, мама придумывает для меня новое занятие. Улучив момент, когда она отвлеклась на противень с новой порцией кексов, я выуживаю Архивный листок из кармана. Разворачиваю его и с удивлением обнаруживаю, что он чист.
У меня словно камень падает с души, и тут я вспоминаю, что чувствовала, как на моем листке появилась новая История, когда застряла в темной подсобке кафе. Получается, что мне почудилось. Тем временем мама ставит маффины на прилавок. Мне приходится быстро свернуть листок и спрятать его в карман. Мама набрасывает на выпечку полотенце, и тут у меня в голове всплывает картинка: Бен, вытянувшийся на носочках и сующий нос под полотенце со сластями. Он всегда старался отщипнуть хотя бы кусочек прямо с противня и обжигал пальцы. Меня будто ударили кувалдой в солнечное сплетение, я сгорбливаюсь и крепко зажмуриваю глаза, ожидая, пока боль отступит.
Мне все же удалось отпроситься на пять минут — чтобы переодеться: моя одежда пропахла Коридорами, Архивными полками и застарелой пылью из кафе. Я натягиваю чистые джинсы и футболку. Мои волосы не желают лежать нормально, я выкапываю в шкафу желтую бандану, и, пытаясь привести себя в порядок, завязываю ее на голове. Спрятав ключ деда под воротник, я смотрю на пол, и взгляд мой падает на темные пятна. Я вспоминаю об окровавленном парне.
Я опускаюсь на колени, стараясь отфильтровать прочь лязганье кухонных подносов за дверью, снимаю кольцо и прижимаю пальцы к половицам. Древесина начинает гудеть под моим прикосновением, я закрываю глаза, тянусь и…
— Маккензи! — голосит мама.
Я вздыхаю, растерянно моргаю и отталкиваюсь от пола. Я успеваю выпрямиться в полный рост как раз в тот момент, когда мама энергично стучит в дверь.
— Я что, уже не могу ожидать от тебя помощи?
