Море обаяния, проницательности, эрудиции, полученной из жизненного опыта и углубленной в библиотеке — все это привлекло меня в этом человеке действия и бездействия. Пьер Никола — глубокий человек, любящий своих ближних, способный не только принимать решения и осуждать, но также вести диалог, понимать, прощать и проявлять уважение к иным культурам и иным менталитетам.
Итак, мы встретились снова.
В ходе первого сеанса Таро он признался, что устал мотаться по свету и что предпочел бы теперь, во второй половине жизни, где-нибудь осесть, чтобы написать киносценарий о Джоне Ди, астрологе Елизаветы Английской. Короче, его следующая война будет войной с самим собой. Он собирался состариться, сохранив здравость рассудка, а не дрожа от страха — того страха, который на склоне лет превращает ваших лучших друзей в религиозных фанатиков и ханжей. Даже здесь, в Дорсе, он случайно встретил свою старую знакомую — яркий пример, подтверждающий его слова.
Эта женщина, которая была прекрасной брюнеткой, наделенной некоторым темпераментом, превратилась в старуху; хуже того, она похоронила себя в этом месте. Впервые оказавшись в ее обществе, он даже не узнал ее. Однако поведение этой женщины было настолько странным, что он, в конце концов, начал рыться в своей памяти. Завидев его, эта дама начинала краснеть, заикаться, смотреть на него блуждающим взглядом или убегать от него так, словно перед ней было чудовище. Одна обмолвка напомнила ему, кто она. Эта оговорка воскресила в нем воспоминание о весьма захватывающем любовном приключении, которое у них было.
Тогда Пьер Никола понял, что в ней боролись желание и отвращение. Он стал даже подумывать о том, чтобы сократить свой отпуск, и он так бы и поступил, если бы не попал под волшебное обаяние острова. Это было чудесное место, чтобы обосноваться, писать и познавать свой внутренний мир. Но, увы, дома подворачивались крайне редко, а потенциальных покупателей имелось так много, что у него не было практически ни одного шанса…
И тут, внезапно, у меня созрела идея, как «спасти» Пасс-Роз. Я до сих пор спрашиваю себя, какой ангел-хранитель подсказал мне это решение. Ее, мой или Пьера Никола?
Ситуация проста: с одной стороны, у нас была женщина определенного положения и определенного возраста, трепетавшая при мысли, что Пьер Никола совершит оплошность или, хуже того, подлость; женщина, которая жила с мыслью, что ее прошлые грехи станут известны всему Дорсу, и которая в своем отчаянии могла подумывать о самоубийстве — смертном грехе в ее глазах.
