Дорс, 5 июля
Милый мой Матео,
Ну вот, я и у себя. У себя дома. Я переехала лишь пару часов назад, но у меня такое ощущение, будто я жила здесь всегда.
Мои друзья очень помогли мне. Анжелика отыскала мои первые предметы интерьера у своих коллег-антикваров и у частников, живущих на острове: очень красивый сундук вишневого дерева с двумя отделениями, большой дубовый стол овальной формы и другие чудесные вещи, которые я тебе не описываю, чтобы ты в свою очередь приятно удивился, увидев их, когда приедешь ко мне в этот дом, который является и твоим тоже.
Через несколько месяцев твое обучение закончится и ты будешь здесь, со мной. Сейчас, когда до нашей встречи остались считанные дни, я отмечаю их в календаре. Раньше я запрещала себе даже думать об этом. В основном, я жила настоящим моментом. В последнее время я иногда начинаю предвосхищать события, мечтать о нашей будущей совместной жизни и обо всем том, что мы сможем друг с другом делить. Все эти годы друг без друга. И все же это было необходимо…
Тантина нашла мне и священника, и шамана. Таким образом, я провела два обряда. Один — со священником, на который собрались как «первичные», так и «вторичные»: торговцы и крестьяне, шалопаи и руководители — все они оценили мой шаг. Одни посмеивались, но наслаждались фольклором. Другие хвалили меня за мою осторожность. Некоторые не очень-то правдоподобно воспринимали происходящее всерьез.
Другой обряд проходил под покровом тайны. Лишь несколько местных старейшин или, скорее, несколько эклектичных персон присутствовали на нем. И могу тебя уверить, никто не позволил себе ни малейшей шутки, ни малейшей насмешки.
Теперь жители деревни спокойны за мою судьбу.
Тантина и Марлен присутствовали на обоих действах. Они понимают друг друга как кум с кумой. С этой стороны, все складывается так, как и было задумано. Марлен выкупил дом Тантины и в эти самые дни тоже переехал в одну из частей здания. Ту, в которой жил Т.О.У.
С тех пор как я подсказала ему это решение, Марлен снова стал моим другом. Однако не будем обольщаться: подчеркнутая вежливость между нами выдает любому наблюдательному человеку наши истинные взаимоотношения. Там, где присутствует чрезмерная обходительность и любезность, любви уже нет. С дружбой все обстоит точно так же. Наша — мертва и похоронена.
Как бы то ни было, Марлен утверждает, что вновь влюблен в меня, и делает порой неоднозначные признания, а я его слушаю. Я предпочитаю черпать информацию из первоисточника, чтобы потом, собрав все сведения, без труда проверить правдивость того, что мне рассказывают.
