Поэтому более чем досадно было то, что Марлен гораздо менее искусен в рассадке приглашенных: за столом приятных неожиданностей оказалось значительно меньше, чем на столе.
Марлен пригласил и свою домовладелицу, мисс Фицджеральд (в этот вечер она была в ударе), и супружескую пару Фуше-Маран (на некоторое время превратившуюся в трио: Ив не выходит в свет без своей новой пассии — восхитительной мулатки лет двадцати, ошеломляюще инертной топ-модели Сен-Лорана). Слава богу, сейчас у него не бисексуальный период.
Сначала Катрин исполняла нам арию современной женщины: «У моего мужа есть любовница, в этом нет ничего такого! Ничего такого! Мой муж выходит со своей любовницей в свет — я это ему позволяю! Позволяю…» К сожалению, она переигрывала и в ее прекрасных зеленых глазах, казалось, стояли слезы, возможно, причиной тому был сигаретный дым, однако я в этом сомневаюсь.
Анжелика должна была прийти одна, но в последний момент позвонила, чтобы узнать, можно ли ей прийти вместе с ее отцом. Зато Марк-Арно д’Армальяк пришел без своей супруги, которая плохо себя чувствовала.
Итак, нас было девять вместо восьми, в чем не было ничего драматичного или, во всяком случае, не должно было быть…
Джин Фиц явилась с опозданием, она прибыла с какого-то коктейля, где как всегда перебрала.
Она ворвалась в комнату, словно старая кляча, бьющая копытами на пороге конюшни, и тотчас набросилась на Марлена:
— Мой дорогой квартиросъемщик, чего я только про вас не наслушалась! Гренье сказал, что нет ничего хуже, чем связываться с вами. Ужасно опрометчиво ссориться с ним тому, кто намеревается купить дом на острове. Не говоря уж о том, что земли, которые вы так страстно желаете заполучить, принадлежат исключительно Гренье.
Марлен напрягся. Обаятельная улыбка, заменяющая ему улыбку вежливую, сползла с его лица, и я почувствовала, что ужин может быть испорчен.
— Ох, Мисс Фицджеральд, давайте не будем преувеличивать. Все это, в конце концов, уладится. Господин Гренье вспылил, потому что не понял, что у нас с ним общие интересы. Однако со временем инцидент забудется и нет никаких сомнений в том, что господин Гренье пересмотрит мои предложения.
— На этот раз, мой юный друг, вы попали пальцем в небо! Я знаю Гренье сорок лет и могу вас уверить, что никогда больше он не заговорит с вами. Ведь вы проявили невероятную неуклюжесть. Дело дрянь! Едва приехав, вы набросились на него, хотя Гренье ненавидит торгашей и слышать не желает ни о каких гостиницах в своей вотчине, к тому же, он совсем не заинтересован в деньгах! Так оставьте же все свои иллюзии, вы, кто в Дорсе без году неделя! Пока жив Гренье, вам не заполучить его земли!
