— Парень, с которым мы ехали сюда… Я не понимаю… Он целовал меня, читал стихи, заботился. Я почему-то решила, что нравлюсь ему. Он и сам мне понравился… Куколка, я ведь ни разу в жизни еще не встречалась с мальчиками. Но я видела его теплый взгляд… Не знаю… Не понимаю… Я чувствую себя бездомным щенком, которого приласкали, покормили, но так и оставили на улице. Только я почему-то решила, что он возьмет меня в дом.
— Сколько ему лет?
— Двадцать два. И к нему клеились все особи женского пола, которые попадались нам на пути.
— Думаю, что он не рискнет с тобой связываться. Парню двадцать два, тебе — пятнадцать.
— Я маленькая для него, да? Он называл меня сестрой всю дорогу.
— Ты же понимаешь, что взрослые ребята встречаются с девушками не только для того, чтобы читать им стихи. В конце концов, за это его могут посадить.
— Да. Но я знаю, что могу быть той, которая ему нужна.
— Откуда ты знаешь, какая ему нужна?
— Я буду это знать, как только доберусь до своих карт. По твоим я ничего не могу понять. Он год назад с девушкой встречался. Мне друзья его рассказали. Она бросила его. Он переживал сильно, в Питер вообще не ездил, типа тема для него закрыта и запретна. А его друг сказал, что у Поэта голос совсем другой рядом со мной и я не просто так в его жизни. Он слепой… Ну, друг тот слепой. Он по голосу слышит. Он еще музыкант. Он смог увидеть меня. Сказал, какого цвета мои волосы и глаза, какого я роста и телосложения, определил возраст. Я пошла искать Кира (он куда-то делся с девушкой того парня) и нашла их в спальне, стоящими у окна и курящими сигарету. Он стоял вплотную к ней и курил из ее рук.
— Они смеялись?
— Да. По крайней мере, лица у них были довольные.
— Думаю, это была трава. А что он сказал, как объяснил? Они были знакомы до этого?
— Нет, не были. Ничего не сказал. Я наорала на него и убежала.
— И что ты хочешь теперь?
— Не знаю. Но я боюсь, что больше никогда его не увижу.
— Вишенка, моя глупая Вишенка. Ему двадцать два.
— Мне было с ним так интересно. Ты думаешь, что ему со мной будет скучно?
Она пожала плечами.
— Объяснить и оправдать можно все что угодно, но прислушиваться надо только к тому, что говорит сердце. Ты же все понимаешь. Правда?
— Понимаю. Но сейчас я понимаю, что ничего не понимаю. Я такая глупая…
— Скажи, а он смотрел на тебя, когда с тобой разговаривал.
— Да. Постоянно. Мне иногда казалось, что он мною любуется. Знаешь, он смотрел так, как… Я не знаю, это просто надо видеть.
