Грохот от первых врезавшихся в поля капсул они услышали уже на окраине. К монотонно рубящим морозный воздух ветрякам мальчишки добежали на подгибающихся ногах, но дальше пути не было.
Брока аж взвыл от отчаяния. Расстилающееся перед ними поле старого Никербока усеивали черные цилиндры, а новые сыпались с неба словно железный дождь. Врезаясь в землю, капсулы поднимали в воздух фонтаны снега, тут же тающего на раскаленных стальных боках.
— Может мы еще успеем? — В обращенных к Флюгу глазах Броки читалось отчаяние.
И тут земля под ногами мальчишек содрогнулась. На них обрушилась снежная волна, едва не засыпавшая их с головами.
Когда Флюг, отплевываясь, вынырнул из сугробов, на месте сарая, где Никербок хранил инструменты, зияла дымящаяся воронка. Из воронки криво торчал здоровенный цилиндр с намалеванным на боку синей краской прямоугольником, пересеченным двумя красными крестами — прямым и косым — с окантовкой. Краска от жара облупилась и дымилась, но рисунок все еще хорошо просматривался.
Издавая дикий скрежет, верхняя, торчащая над землей часть цилиндра начала отвинчиваться изнутри. Было видно около двух книтов блестящей винтовой нарезки. Флюг и Брока переглянулись, оставив попытки выбраться из снега. Винт, должно быть, вывинтился весь, и крышка цилиндра с влажным шлепком упала на подтаявшую взрытую почву. Круглое пустое отверстие казалось совершенно черным. Восходящее солнце било Флюгу и Броке прямо в глаза, когда за край цилиндра уцепилась рука в стальной перчатке.
— Да чтоб наш достославный капитан Ибанез свой хер миссис Ибанез совал с такой точностью, как он нами палит! — донеслось до окаменевших марсиан, и из люка показалась голова в полностью скрывающем голову шлеме с двумя красными стеклянными глазами и решетчатым рылом воздушного фильтра. — А это, ядрена вошь, комитет по встрече, что ли?
Джонни Рич всегда начинал дрожать перед высадкой. Колотило его нещадно, да так, что зубы стучали. Одно хорошо: через шлем этого никому не было слышно.
На самом деле высадки Джонни не боялся, тем более сегодняшней. Он давно уже понял, что дело не в страхе, а в ожидании. Ведь отстрел десантного снаряда — процедура скучная и рутинная. Бум — и снаряд покинул жерло пушки. А до приземления и развертывания ты просто сидишь и пялишься в надраенного до блеска орла на кирасе боевых доспехов «марк-VII», пристегнутого страховочной рамой напротив рядового Уильяма Буна. Разнообразие в полет до поверхности вносит лишь атмосферная тряска да мерно пощелкивающий шестеренками альтиметр.
