— А зачем такая огромная палатка? — спросил я в недоумении.
— Будем иногда ночевать у тебя! — утешил Пабло. — Нам тоже хочется побыть поближе к морю.
Я осмотрел палатку, выложил вещи и достал обещанный коньяк. Единственное из-за чего я расстроился, так это отсутствие гитары. Николя оправдывался тем, что когда они отпросились с работы, он поехал сразу в Ною, встречать меня и у него уже не было времени заскакивать на квартиру, где они жили.
— Ладно! — утешил я его и себя. — Она мне понадобится только вечером, — мы расселись вокруг солидного квадратного стола, стоящего возле палатки. — Откуда столько мебели? — удивился я. — Да и посуда: кастрюли, сковородка и даже газовая горелка!
— Владелец кемпинга — родной брат нашего здешнего шефа, — покровительственно объяснил Пабло. — Мы тебе сделали соответствующую рекламу и вот результат. Но! Мы пообещали, что ты ему споёшь хотя бы несколько своих песен. Так что, не подведи товарищей!
— Ну, раз надо… — я разлил коньяк по стаканам. — Выступим с полной программой. Спасибо, что так всё здорово устроили, и хочу выпить за вас! Мы не спеша, посмаковали заморский коньячок.
— Да! Неплох, неплох! — с видом знатока согласился Пабло, рассматривая содержимое стакана на свет.
— Только крепкий какой-то! — скривился Николя, но всё-таки ещё раз отхлебнул из своего стакана. — Ух! Даже внутри всё запекло!
— Ты ему может, большето не наливай! — посоветовал Пабло. Мы оба знали, что Николя почти не пил, быстро пьянел, а потом, также быстро засыпал.
— Не понял! — обиделся мой одноклассник. — В свободное время имею право отдыхать, как мне хочется. Или вам коньяка жалко?
— Да что ты! — уверил я его. — Пей, сколько хочешь… — и подлил ещё ему и нам по стаканам. — Всё равно весь не выпьешь! — и мы все дружно засмеялись.
Потом говорили о делах, о неожиданном для меня отпуске. Вспомнили о последнем деле, над которым вместе работали. Даже сварили горячий кофе и попивали его, любуясь пейзажем, открывающимся с уступа, где стояла палатка и наш стол.
Но всё это время я подсознательно думал только о ней! Я даже пытался представить, что она делает в ту или иную минуту. Почему-то у меня это плохо получалось. Мысленно, перед своими глазами, я видел поочерёдно лишь моменты: где она сидит за столом, злится в автобусе и улыбается, полулёжа на тёплой поверхности скалы, возвышающейся среди колыхающейся морской воды. Попытки представить её делающей что-то по хозяйству, оканчивались безуспешно. Вероятно, это было трудно из-за того, что я никогда не видел, как она гладит, стирает или моет посуду.
