«Это разборки! – лихорадочно подумал он, машинально вытираясь рукавом. – Если меня заметят – убьют! Немедленно закрыть окно!»
Он захлопнул наружную раму, спрыгнул с ящиков и поднял с пола щит. Вновь забрался на ящики, поставил щит на место, и тут его отличный музыкальный слух, которым Иван по одному только «да?» определял любого человека по телефону, распознал голос того самого мужчины, которому полминуты назад оторвало голову!
Первая фраза состояла сплошь из нецензурных слов. Следующие были более информативны:
– Я выпустил из руки сигвигатор!. Искать!
Послышался топот, который могли создать не менее чем шесть, а то и восемь человек. А потом раздался капризный женский голос:
– Фу! Сколько здесь кровищи!.. Я испачкала туфли… и мне холодно!..
– Помолчи! – грубо оборвал женщину немыслимо как оживший мужчина. – Зато здесь ты в безопасности!
– Неужели? Разве это не твоя кровь по стенам разбрызгана?
– Ерунда. Главное, что ловушки больше нет… Ха! Представляешь, до чего этот хитрый урод додумался? Первый раз меня так подловили… – Мужчина помолчал и обратился к другим: – Ну что, долго ещё копаться будете?
– Ищем! – последовал лаконичный ответ.
Чьи-то шаги начали приближаться к окошку, и это вывело Ивана из ступора. Включив фонарик, он устремился было к выходу из подвала, но тут луч света, упавший на грязный пол, выхватил из темноты странный предмет. Иван поднял его. Величиной и формой он напоминал пульт для телевизора и видеоаппаратуры. И с точно такими же многочисленными кнопочками, да еще и с экранчиками с обеих сторон. И самое главное, что этот предмет своим видом словно орал: «Я – не от мира сего!» Уж в подобных вещах господин Загралов считал себя докой!
И естественно, что такой вещицы в данном подвале, в переписи имущества бомжей, не могло числиться по умолчанию. И большого ума не надо иметь, чтобы догадаться: это и есть тот самый сигвигатор, который с таким тщанием пытаются отыскать люди во дворе. Он влетел в окно, угодил в Ивана и упал на пол.
Загралов понимал, что у него в руке очень и очень странная штуковина, и чувство самосохранения требовало немедленно бросить ее и убираться как можно дальше от этого подвала.
Случись подобное событие неделю назад, он прислушался бы к голосу рассудка. И отбросил бы диковинный пульт от себя, словно гадюку. В те времена он себя считал очень рассудительным и всегда поступал правильно.
«И что мне эта правильность дала?! – набатом ударила в голову мысль. – Я превратился в ничтожество, ночую с бомжами и потерял всё! Но хуже всего, что я смирился с таким положением! Я – не протестую! А ведь мне, по сути, и терять-то больше нечего… И последние три дня я готов умереть… Так что меня в этой штуковине пугает? Смерть? Ха! Плевать и на неё, и на всех в этом подлом мире!»
