Неужели же ему действительно дадут погибнуть? Ведь его еще можно спасти. Но скоро будет поздно. И тогда никакие санатории не помогут. Но довольно об этом.
Вы правы, статья Адамовича[178] не так уже хороша и не без старомодности. Но все же не без лестности. И даже Вам комплимент отпущен,
чем он меня известил заранее. «Хоть на один раз согласился с Марковым, которого Вы так любите»[179]. Но, конечно, ему новые стихи Г<еоргия> В<ладимировича> не очень-то нравятся. Он весь в прошлом, и прошлое ему всегда милее настоящего.
В моем Хлебникове, моем-Вашем, изменение — добавка:
Как дева ветреной воды,
Забыв озера и пруды…
и так далее.
А то получался вздор. Я просто забыла, что не забав, а воды. Но из-за этого получилось «богаче», забористее.
Видите, я даже о стихах рассуждаю, хотя мне сейчас ни до чего, кроме Жоржа, дела нет.
Желаю Вам и Вашей жене здоровья и всяческих удовольствий и успехов. Как мало мы все ценим будничное благополучие и как часто зря огорчаемся. Я это поняла только теперь.
С сердечным приветом
Ваша И. Одоевцева
<На полях:> Поблагодарите всех участников помощи и себя в первую очередь от нас обоих.
А моей «Ночи в вагоне»[180] Вы не заметили? Или не нравится?
Beau-Sejour 9 июня <1958 г.>
Дорогой Владимир Федрович,
Спасибо и еще спасибо. И Вам, и Струве[181]. Ему я на днях напишу. Сейчас я в таком состоянии, что почти не могу связать двух слов.
Чек страшно помог. С Жоржем были всякие ужасы, даже писать о них тяжело.
Мне было очень грустно, что и Вам плохо и что Ваша жена должна поселиться в санатории. Что с ней?
Желаю Вам всего наилучшего — всем Вам, включая и оперированного песика.
С самым сердечным приветом и такой же благодарностью.
Ваша Ирина Одоевцева
<На полях:> Пожалуйста, напишите Жоржу письмо. Это его развлечет. Он ведь Вас очень и очень любит.
20 июня <1958 г.>
Дорогой Владимир Федрович,
Жорж очень хотел Вам ответить, настолько, что он сегодня утром сказал мне: «Я всю ночь писал Маркову письмо во сне и никак не мог справиться с F и написать Бедрович, а это было необходимо». Вот видите, как он о Вас думает. Но письма от него Вы сегодня еще не получите, он так слаб, что даже газет не читает, несмотря на события[182].
Пожалуйста, пишите ему, для него это одна из редких радостей.
Теперь — о Вашем желании помочь ему. Нет, я совсем не согласна с Карповичем. Конечно, единовременная сумма — хотя бы только 200 долларов — очень нам полезна, и хорошо, что он хочет ее выхлопотать — но ежемесячная пенсия, помогающая иметь твердый бюджет, еще полезнее. Что до того, что рука дающего сможет оскудеть, то на этот риск надо идти. Да он и не так велик, обыкновенно люди держат свои обещания и не берут своего слова назад. Многие из «старших» писателей получали пенсии в продолжение десятка лет.
