Что касается структуры военных наблюдателей, то в любой стране, которая платит «членские взносы» в ООН, есть так называемый Центр подготовки наблюдателей ООН. В России такой центр находится — по крайней мере, находился до недавнего времени — в Солнечногорске, в учебном центре нынешней Общевойсковой академии, раньше это была академия имени Фрунзе. Солнечногорск — это Подмосковье, там был очень хороший учебный центр, готовил именно наблюдателей для ООН.
Кто и как приходил на курсы наблюдателей ООН? Раньше там было очень много переводчиков — потому что их не нужно было учить языку, в частности, английскому, и подготовить их для выполнения таких обязанностей было, конечно, гораздо легче. Хотя всегда у нас было немало офицеров — и советских, и позже российских — которые сами изучали английский, достаточно хорошо им владели, и были профессионалами в своей области — танкисты, пехотинцы, десантники, морпехи. Они тоже поступали на курсы в этот учебный центр, успешно их оканчивали и получали распределение в миссию ООН, в какую-либо страну. Стран всегда было немало.
♦ Сам Ты проходил там подготовку?
Нет. Дело в том, что я был непосредственно в воинском контингенте ООН. Что это значит? В определённый момент требовались военнослужащие какой-либо специальности — морпехи, танкисты, связисты (самые востребованные воинские специальности) — которые прибывали и исполняли свои прямые обязанности; так, например, португальская рота связи обеспечивала связь для всей миссии ООН в Анголе.
У нас, в данном случае, был вертолётный отряд: наши вертолётчики потребовались для того, чтобы перевозить наблюдателей, личный состав войск ООН, комиссии по расследованию причин нарушения условий соглашения о прекращении огня (cease fire agreement violation).
Почему для такого рода деятельности пригласили непосредственно россиян? Потому что у нас были и остаются замечательные вертолёты Ми-8, которые постоянно модернизируются. Мы работали там на вертолётах Ми-8-МТВ, достаточно мощные, которые могут садиться практически в любой местности — в Афганистане они вообще на скалы садились, и всё было нормально. Ещё для этой работы подбирались вертолётчики, которые до этого имели опыт полетов в Афганистане, в Таджикистане. Мой командир экипажа — тогда майор Владимир Алимов — ныне полковник, заслуженный лётчик России, он получил звание Героя России за Чечню. Инженерный состав также подбирался с опытом службы в «горячих точках», люди знали, как себя вести в подобных ситуациях и обеспечивать нормальную работу вверенной им техники.
