Продержав галдящее, возмущенное общество на месте, покуда дробный перестук босых пяток не стих в отдалении, Эпей спокойно спрятал клинок, обвел негодующих жриц прощальным взором, дружелюбно подмигнул быку и бросился бежать в сторону гор. Следовало позаботиться и о собственном спасении.
— Это царский умелец, — визгливо крикнула Ариадна. — Пускай уносит ноги, никуда не денется. Поутру доложим Элеане и разберемся по-свойски.
— Мелиту перехватят? — осведомилась одна из младших служительниц.
— Нет, слуги покинули пределы рощи. Но ритуалу надлежит свершиться в любом случае...
Ариадна осторожно растерла пострадавший лоб, надвинула золотой обруч на место, приосанилась.
— Аэла, готовься к соитию...
* * *
Покружив и поплутав по диким окрестностям, выбравшись на полосу возделанных полей, миновав пространные виноградники, Эпей достиг, наконец, городской черты.
Солнце не только поднялось, но и успело пригреть огромный остров, зажечь синие морские воды слепящим пламенем.
Умелец небрежно приветствовал стражу при входе во дворец, поднялся на длинную наружную галерею, ступил в прохладный коридор и двинулся к себе — чуток почиститься, помыться и переодеться перед грядущим пиршеством, на коем полагалось присутствовать всем без исключения — правда, за различными столами, в разных уголках громадной трапезной залы. Праздновать на острове любили и умели.
Четыре стражника возникли из-за темно-бордовых колонн.
Четыре копья уперлись в Эпея — два спереди, два сзади.
— Замри, чужестранец.
Эпей повиновался мгновенно. Судя по физиономиям воинов, малейшее движение стоило бы мастеру немалой крови, а то и самой жизни.
«Уже пронюхали, — подумал он с тоской, — И что же теперь, а?»
— Подними руки.
Эпея обыскали проворно и тщательно, отобрали пять метательных клинков. Командир охраны заткнул их себе за пояс, нахмурился, надавил острием пики:
— Иди за нами.
Глядя в две широченные спины, ощущая под лопатками постоянное касание бронзовых жал, походивших на большие листья ивы, умелец шагал по коридорам, послушно сворачивая. При малейшем промедлении воины работали копьями, точно погонщики стрекалами.
Эпей ощутил себя затравленным, гонимым на убой животным.
«Кажется, все... — мысленно сказал мастер. — Дернуло же напиться, угораздило забрести в рощу, догадали гарпии вмешаться в чужое и дурацкое дело!»
Распахнулась широкая резная дверь.
Эпея втолкнули в просторный покой, расписанный резвящимися дельфинами. Посередине стояло глубокое мягкое кресло с причудливо изогнутой спинкой. В кресле восседала верховная жрица Элеана, утомленная предшествовавшей ночью, глядевшая рассеянным, довольно странным взором.
