Брачная церемония завершилась к обоюдной радости юных супругов.
— Любовь да согласие отныне и впредь! — торжественно провозгласила верховная жрица. — Вам на счастье, острову на благо.
Почтительнейшим образом Идоменея отправили спать.
Ифтима выскользнула наружу.
— Сейчас, моя телочка, я тобою займусь, выкупаю, натру благовониями, уложу, — проворковала она, садясь на краешек ложа и украдкой удостоверяясь в сохранности царицы.
— И сама останешься до утра, — объявила Арсиноя.
Элеана и Алькандра переглянулись.
Великая жрица осторожно и кратко откашлялась.
— Мы удостоверились, — произнесла она вкрадчиво, — что великая одаренность не испытывает нужды в лишних наставлениях. Теперь ты взрослая, о госпожа. Ифтима уже совершила необходимое, и впредь ограничится советами словесными. Так должно, повелительница.
— Получается, — протянула Арсиноя, — Ифти больше не возляжет со мной?
— Нет, — решительно молвила Элеана — Дальнейшей нужды в этом не вижу.
— А я вижу!
— Послушай, — вмешалась Алькандра. — Мы явили особую заботу о твоей первой ночи, которая, благодарение Апису, удалась полностью. Но как дитя не питается материнским молоком бесконечно, так и ты не станешь, госпожа, требовать от Ифтимы продолжения, ибо Элеана изрекла справедливо: теперь ты — взрослая.
— Правильно, — сказала Арсиноя.
— А посему яви соответствующую рассудительность и внемли старшим. Утешаться надлежит в объятиях мужа.
— Конечно. И в них тоже.
— Только в них, — подчеркнула верховная жрица. — Это понятно, государыня?
Арсиноя молчала.
— Это понятно? — повторила Элеана с легкой расстановкой.
— Да...
— В качестве опекунши я воспрещаю, возбраняю и заказываю тебе вожделеть к Ифтиме. Она честно исполнила свой долг, и требовать большего — жестоко.
Аристократка мысленно расхохоталась. Алькандра с интересом ждала, что ответит юная критская царица.
И дождалась.
— Если ты прекратишь докучать, Элеана, — сказала девочка, — я, так и быть, явлю соответствующую рассудительность. И позабуду о предерзостном и вопиющем надругательстве над последним из трех основных законов.
Женщины остолбенели.
— Равно как и над неопытной, ничего не подозревавшей повелительницей, — прибавила Арсиноя.
И чарующе улыбнулась.
