— ... сей же час получила особое покровительство! — негромко пожаловалась Гермиона, шествуя в обнимку с подругой по коридору, минуя бесчисленные бордовые колонны, расширявшиеся кверху. За одной из них тихонько стояла и глядела сквозь оконный проем в морскую даль грустная, задумчивая Береника.
— Значит, ее покроют на особый лад, — засмеялась Лика. — С вывертами да выкрутасами.
Митиленянка вздрогнула и побледнела.
Обе женщины исчезли за углом, не заподозрив ничьего присутствия.
Собственно, Лика сказала сущую правду, но Арсиноя намеревалась развращать северную скромницу искусно и постепенно, брать нежностью и терпением. Бесстыжая тирренка, сама того не ведая, предупредила Беренику об опасности, загодя испортив готовившуюся игру. Супруга Талая испугалась, насторожилась и твердо решила противиться любому натиску.
Царица потянула завязки на плечах, и тончайшая виссонная сорочка скользнула вниз, оставив Арсиною в блеске великолепной наготы. Освободившись от прозрачной ткани, льнувшей к стопам, точно морская пена, повелительница Крита сделала шаг и возлегла рядом с Береникой.
Та вскочила, словно ужаленная, и отпрянула к узкому окну прежде, нежели Арсиноя успела опомниться.
Воспитанная в изрядной строгости, Береника все же краем уха слыхивала о подобных забавах и, не вполне представляя их подлинного свойства, ждала чего-то поистине ужасного. Хуже и противнее Талаевских объятий.
— Нет, госпожа! — хрипло воскликнула пленница, поднося к устам сжатые кулаки и глядя округлившимися глазами: — Нет, пожалуйста! Нет, нет!..
— Но почему? — с искренним изумлением осведомилась Арсиноя.
Присутствуй в опочивальне Талфибий, он почувствовал бы себя отомщенным.
— Я не хочу... Не могу... Нет.
Долго и кротко царица уговаривала Беренику смягчиться, не упорствовать. Молодая женщина, убедившись в своей временной безопасности, отвечала ровным, почтительным голосом, однако уступать не собиралась.
— Хорошо, — сказала, наконец, раздосадованная Арсиноя, — утро вечера мудренее. Отоспись, телочка, отдохни. Хандру как рукою снимет.
Она грациозно поднялась и удалилась, не прибавив ни единого слова.
Троим воинам, за которыми срочно послала проницательная Сильвия, довелось потрудиться в поте лица, дабы утешить обманутую в лучших ожиданиях повелительницу. Угодить Арсиное оказалось нелегко. Царица капризничала, требовала изощряться до степеней, трудно представимых, и насытилась, лишь когда незадолго перед рассветом все трое овладели ею одновременно.
