Кузнечики прыгают | страница 9



— Ты чего? — удивился шепотом Жуков.

Но он сам понял — чего. Дверь Инне открыла двоюродная сестра Кротова Таня Булычева.

— Привет! Проходи, — сказала она.

Дверь за подругами захлопнулась.

Глава 10

В полдесятого Жуков привез к бабке кричащего и дергающегося Кротова. Марья Сидоровна налила Валере валерьянки с пивом, и Кротов улегся на единственный диван, где вскорости и захрапел. Жуков подошел к окну и обреченно пробормотал:

— Ничего не понимаю… Кто ж убийца-то? За что убили-то ее?

Марья Сидоровна погладила внука по голове и ласково заметила:

— Тебя майор Папкин ищет, Мишенька. Он, вроде, арестовать тебя хочет.

Жуков захрюкал. Старуха понеслась за валерьянкой. Когда же вернулась, Жуков, сопя, спал рядом с Кротовым, а на полу валялась пустая бутылка «Русской» и две бутылки пива жигулевского, тоже пустые. Марья Сидоровна пошла к телефону, куда-то позвонила, потом вернулась, уселась на пол. Лицо было такое, как будто ждала кого-то.

Через полчаса в квартиру позвонили. Старуха побежала открывать.

— Проходи, Танечка! Братец твой у нас, спит!

Таня Булычева вошла в комнату, увидела лежащих вповалку сыщиков, всплеснула руками и, повернувшись к старухе, возмущенно вскрикнула:

— Что это?

— Ничего, — сказал, поднимаясь, Жуков, — просто Вы обвиняетесь в убийстве!

Кротов захрапел еще громче.

— Как? — Таня Булычева была само негодование, — я?

— Вы, — сказал Жуков. — Если Вы не докажете, что были с 11 до 12:30 у Стогова.

— Я была у него!

— Он отрицает.

Жуков закурил и, глянув на спящего Кротова, произнес:

— Итак…

— Я была у него, — твердо повторила Булычева и прикурила от протянутой Жуковым зажигалки.

Раздался звонок в дверь. Бабка побежала открывать, а Жуков, подойдя к окну, еще раз посетовал:

— Ничего не понимаю…

В комнату вошел Михаил Анатольевич Стогов. Он уставился на Булычеву, Таня — на него.

— Ну, — сказал Жуков, — поздоровайтесь, дети мои!

Стогов молчал.

— Михаил Анатольевич, где вы были с 11 до 12:30?

— В кабинете. Стогов смотрел в пол.

— Вы были один?

— Да.

Булычева раздавила окурок об угол стола и, поправив прическу, произнесла:

— Он лжет!

Стогов, не поднимая головы, повторил:

— Я был один!

— К черту! — заорал Кротов, перестав храпеть и спрыгивая с дивана. Его нога описала дугу и врезалась Стогову как раз чуть ниже середины живота.

— Валера! — вскрикнула Булычева, бросив гневный взгляд на Кротова, и бросилась к поверженному преподавателю русского языка и литературы.

Стогов поднялся и, смущенно улыбаясь, сказал: