Так было — где раньше, где позже — в долинах Нила, Тигра и Евфрата, Инда, Хуанхэ, на островах и берегах Эгейского моря, в предгорьях южноамериканских Анд и на территорий так называемой Месоамерики.
С детских лет мы привыкли читать, что это были рабовладельческие цивилизации, что усилия сравнительно немногочисленного господствующего класса рабовладельцев были направлены прежде всего на удержание в повиновении рабов и крестьянских масс, что войны, междуусобицы и восстания заполняли конкретную историю древнейших цивилизаций, наконец, что раб и рабовладелец равным образом верили в полную зависимость своих судеб от безграничной и абсолютной роли жестоких и кровожадных богов, деспотичных, утопавших в неге и роскоши властителей, мудрых и всесильных жрецов.
Мы опять же привычно восхищаемся известными результатами многогранной деятельности древних: их дворцовой, храмовой и фортификационной архитектурой, их скульптурой, их фресками, их философскими трактатами и научными знаниями, сплетенными воедино с фантастическим миром богов и духов, бесчисленными изделиями их разнообразных ремесел, — короче, всем, тем, что так разительно отличает мир, в котором они жили и умирали, от мира нашего времени.
Мир древних цивилизаций для нас, как и мир первобытный, — это прежде всего удивительный, особенный мир, мир непохожего. И мы, сами не замечая того, отказываем и тому и другому как раз в том, что связывает нас и древних в единое человеческое братство, — в мужестве и дерзании, в вечной неудовлетворенности и стремлении к лучшему, в извечном всегда и везде и во веки веков приоритете мысли, дерзания и дела над суевериями, страхом и довольством животного благополучия. Мы забываем о том, что человек только потому и стал человеком, что всегда им был. Частное, особенное заслонило от нас общечеловеческое.
Каждый человек — сперва человек и лишь потом египтянин, ахеец, ольмек, ирокез, франк или вятич, не так ли?
Думается, что вот такой, человеческий взгляд на людей и общества седой древности присущ и Туру Хейердалу и что именно здесь ключ к его, хейердаловскому, видению истории древнего человечества.
С точки зрения Тура Хейердала, человек самых отдаленных от нас времен был в главном таким же, как мы, человеком, т. е. он мог и должен был знать, дерзать и побеждать. Не раб, а хозяин мира, в котором он жил, — вот кем он был, древний землепроходец и мореплаватель.
В совершенстве постигнув окружающую их природу, ее закономерные изменения и ее капризы в равной степени, древние умели преодолевать и преодолевали горы и пустыни, моря и даже океаны, преодолевали с помощью средств, которые необоснованно кажутся нам, оценивающим их с высоты научно-технической революции XX века, примитивными.
