Но факт остается фактом: с рулевыми веслами или без них, с притопленной или непритопленной кормой «Ра» упорно идет вверх — вниз по волнам в сторону Нового Света.
Мы не знаем, чем кончится наше экспериментальное плавание, но связки папируса неделю за неделей показывают нам, что превосходят любую древесину упругостью и прочностью. И мы с растущим восхищением представляем себе, как далеко от родных берегов могли заходить древние мореплаватели, создавшие такие суда на Ниле.
Борт «Ра», 2 июля.
Удалось вырвать «Ра» из хватки моря. Упорный коллективный труд плюс удивительные свойства упругого корпуса из осоки и веревок — и на наших глазах свершилось невероятное.
Всего два-три дня назад часть палубы, начиная от плетеной каюты, была скрыта под водой. У задней стенки судно кончалось, и только папирусный хвост торчал из воды, отделенный от нас привольно гуляющими волнами океана.
Беспорядочные, как после шторма, высокие волны, разделенные узкими ложбинами, непрестанно атаковали судно, грозя поглотить лодку. Нос и средняя часть «Ра» плавно переваливали через волны, корма же бессильно повисла, избиваемая большими и малыми гребнями могучих валов. Причина дефекта, как мы уже сообщали, заключается в том, что наши лодочные мастера с озера Чад в Центральной Африке привыкли делать папирусные суда для внутренних водоемов, без поднятой вверх кормы, присущей лодкам Древнего Египта. Поэтому кормовая часть нашей мореходной лодки была связана из чересчур тонких снопов. Волны, захлестывавшие поврежденную корму, все сильнее ее сминали. И вот уже тонны воды круглые сутки перекатываются через кормовую палубу. Никакое дерево не выдержало бы таких ударов.
Связки папируса подавались и уходили под воду, и нам пришлось переносить груз вперед, размещая его впереди и по бокам каюты. Длина судна уменьшилась с 14 до 10 метров. Даже задняя стенка каюты стала наклоняться. А связанная из бревен опора для рулевых весел уходила все глубже под воду.
Из груза на корме осталась только тяжелая деревянная рама размером шесть на шесть футов, в которой был заключен наш спасательный плот. Эта рама грозила сорвать все рулевое устройство. Критическая минута наступила темной ночью, когда незримые волны швыряли нас будто мяч с гребня на гребень. Море успело уже подмять всю корму и теперь с грохотом обрушилось на каюту. Вода, прежде чем уйти в щели между связками папируса, захлестывала ящики с провиантом, на которых мы спали. Мы были вынуждены перенести радиоаппаратуру и прочее снаряжение в другие ящики, подальше от кормы. Одна игривая волна подобралась к стенке около меня, и я проснулся от того, что сверху мне прямо в лицо плеснула соленая вода. Я выскочил из промокшего спального мешка за полотенцем.
