Борт «Ра», 13 июня.
Семь человек, одна обезьяна и одна утка продолжают наслаждаться буколической жизнью на борту папирусного корабля.
До вчерашнего дня мы чувствовали себя обитателями плавучей фермы, просыпаясь под мирное кукареканье петухов, приветствовавших появление солнца над морем, ощущая запах сена. Но сегодня съеден последний цыпленок, и теперь воздух наполняется только скрипом веревок, весел, мачты и нашей плетеной каюты.
Сено пришлось вчера выбросить в море. Марокканское сено защищало наши кувшины с водой и провиантом. Но от сырости оно начало преть, а это плохо сказывалось на папирусной палубе. Кинопленка и личное имущество хранятся в деревянных ящиках в каюте, на которые постелены наши соломенные матрасы.
Солнце и луну, качающийся горизонт и даже отдельные проходящие суда — все это можно увидеть через щели в циновках, образующих стены нашей обители размером 10 на 12 футов, которая больше смахивает на гнездо, чем на настоящую корабельную надстройку. Всю обстановку составляют семь спальных мешков да старый чемодан, в котором спит обезьянка.
На левый подветренный борт выходит дверной проем размером 3 на 3 фута; он закрывается зеленым брезентом, который мы еще ни разу не опускали. Волны дыбятся и спадают совсем рядом с нашими постелями. Они вырастают из-под папирусной палубы и уходят, лоснясь, на юго-запад, роняя влажные бусины с белых гребней. Ночью видно только эти белые гребни, они вздымаются на незримой волне, которая черной завесой закрывает нижнюю кромку звездного небосвода.
На правый борт нашего кораблика нескончаемой чередой обрушиваются скользящие валы и пляшущие волны, бьют по стенке и окатывают влагой каждый стебель папируса.
Когда волны нас настигают, «Ра» легко вздымается вверх и пропускает их под собой, словно живое существо, изгибается, взвивается, фыркает, сопит. Связки папируса, будто мускулы, работают независимо друг от друга, но вполне согласованно.
Двойная мачта и парус образуют как бы огромный, извивающийся во все стороны, плавник на спине папирусного чудовища, которое ползет по морским ухабам. Сзади двойным хвостом качаются задающие курс рулевые весла, им помогают боковые плавники — вспомогательные весла. Нос и корма плавучей бумажной твари изгибаются над водой изящно, как шея и хвост огромного золотого лебедя.
Когда валы прокатываются под «Ра», наша плетеная хижина то сжимается, то расширяется, как дышащее легкое.
Летучие рыбы испуганно бросаются в разные стороны. Только сегодня одиннадцать штук приземлились на палубе и застряли между кувшинами. Мимо в величественном спокойствии проплывают большие киты, веселые дельфины стаями играют и прыгают вокруг нас, так что обезьянка в возбуждении лезет стремглав по штангам на мачту. Из ночи в ночь одни и те же звезды и созвездия загораются в небе над нами, как близкие друзья, указывающие путь с востока на запад.
