Еще одним примером того, как предвзятое мнение, согласно которому в Новом Свете не было развитого мореходства, толкало ботаников и историков на поспешные выводы, может служить дискуссия о культурной фасоли.
В статье о происхождении фасоли обыкновенной (Phaseolis vulgaris) Кёрнике подчеркивал, что, по утвердившемуся мнению, в Европе эту культуру возделывали еще древние греки и римляне под названием «долихос», «фасеолос» и т. п. Аристофан и Гиппократ писали о ней около IV века до н. э., причем Аристофан называл ее «фаселос». И когда выяснилось, что ту же самую фасоль культивировали аборигены Нового Света, решили, что ее туда ввезли после Колумба испанцы из Старого Света. Все принимали это объяснение, пока Виттмак не нашел фасоль обыкновенную в материале раскопок, произведенных Рейссом и Штюбелем на месте древних захоронений в Анконе (Центральное Перу). Семена фасоли лежали рядом с мумиями, преданными земле задолго до открытия Америки европейцами. Позже археологи обнаружили фасоль обыкновенную в доинкских поселениях вдоль всего побережья Перу. Ботаники получили убедительное свидетельство, что фасоль возделывалась в Новом Свете до прихода европейцев, и ссылаться на испанцев стало невозможно. А так как европейских видов фасоли доколумбовой поры уже нельзя было найти, гипотезу пересмотрели и решили (Виттмак), что родина фасоли обыкновенной — Древняя Америка, откуда испанские мореплаватели привезли ее в Европу. Однако повторное рассмотрение этой запутанной ботанической проблемы Хатчинсоном, Силоу и Стефенсом, вместе с генетическими свидетельствами по другим культурам Нового Света, убедило их, что фасоль — еще одно ботаническое подтверждение доколумбовых связей между Старым и Новым Светом. Среди бобовых не только обыкновенная фасоль заслуживает более осмотрительного этноботанического подхода, но и фасоль лимская, а также канавалия.
Пристрастные попытки намеренно обойти важные этноботанические указания достигли апогея в дискуссии о батате в Полинезии. Стремясь умалить его ценность как индикатора для антропологической науки, некоторые ученые утверждали, в частности, что батат мог быть захвачен корнями упавшего дерева на побережье Перу и принесен течениями в Полинезию, где его нашли и посадили островитяне. Эта гипотеза отпала, когда Симен открыл, что растение было известно в Южной Америке и Полинезии под одним и тем же названием кумар или кумара. Но тут же на смену пришло предположение Фридеричи и Лемана, что американское растение и его кечуанское название попали в Полинезию из Перу с первыми испанскими каравеллами — во время плаваний Менданьи или Кироса. В 1932 году, когда Диксон убедительно показал, что кумара широко возделывалась в далеких уголках Полинезии задолго до входа испанцев в Тихий океан, пришлось отказаться и от этой гипотезы. Оставалось признать, что аборигены Америки выходили в океан. Тем не менее Меррилл сделал еще одно отчаянное усилие и на короткое время совсем запутал дело. Яростно атакуя диффузионизм, он писал:
