Вооружившись карандашом и листком белой бумаги, Кристина нарисовала глубокий, но такой родной пейзаж: море, ледяная бездна, цветы, мраморный мальчик, он держит возле губ указательный палец, напоминая, что о подводном прошлом не должен знать на земле никто.
Ей безумно захотелось вернуться к себе на морское дно, где царит покой, безмятежность, где никто не ведает об испепеляющих желаниях и натянутых нервах озабоченных людей. Холодное море вдруг предстало ей утерянным раем, а место, куда она сама же напросилась, больше не соблазняло ее нарисованными в небе пряниками.
Увы, о возвращении в большой океан Кристина не могла даже мечтать. Если и существует способ преображения человеческого тела в русалку, он скрыт от людей за семью печатями и покрыт кромешным лабиринтом страстей, в коем легендарные Сцилла и Харибда - не последние, но и далеко не первые по величине нагоняемого страха чудовища…
В одиннадцать вечера вернулась мама, и вернула Кристину на землю. Крылья материнского носа были властно приподняты, лоб изуродован сердитыми складками. Ей что-то страшно не нравилось, она даже не переодела обувь; с порога - сразу к Кристине.
- Доча, я поговорила с Львом Алексеевичем. Что здесь произошло?
Доча надула щеки и тупо уставилась на свои ортопеды.
- Кристина, я с кем разговариваю?
- Он больше не придет?
- Придет, куда он денется, если я ему плачу? Меня интересует, по какой причине ты не позволила ему работать?
- Я его разочаровала, - буркнула Кристина.
- Не поняла, объясни.
- Не знаю, я очень старалась.
- У Льва Алексеевича сложилось другое впечатление. Он мне сказал, ты его попросту выпроводила. Я полгорода обшарила, чтобы его найти! Таких первоклассных специалистов раз-два, и обчелся.
- Я сама первоклассная калека. - Кристина отвернулась. - Раз-два и все.
- Кристина!
- Ты мне на уши давишь!
Ирине Михайловне пришлось сбавить обороты. Она обладала даром стремительно наехать, а затем столь же резко отъехать, как только до нее доходило, что плёткой данную проблему не снять. Причем, наехать она могла на кого угодно, хоть на Папу Римского, - это был ее стиль общения, а вовсе не демонстрация неприязни. Вынув руки из карманов, она приземлилась поближе к дочери:
- Ты что такая злая?
- А ты что?
- Я устала, - призналась мать. – Ладно. Если он тебе не понравился, найдем другого врача.
- Почему не понравился? - пробубнила Кристина. – Он-то мне нормально. Это я ему… Я, блин, тут вообще никому не нравлюсь.
