Кили услыхала, как хлопнула входная дверь, потом до нее донесся зовущий ее голос сына. Надо было подняться, отнести Эбби в кроватку, поговорить с Диланом, но ее сковало странное оцепенение. Крикнуть она не могла: боялась разбудить Эбби. Оставалось ждать, что он сам ее найдет. И в самом деле, несколько раз громко окликнув ее из глубины дома, Дилан вышел во дворик.
— Вот ты где, — недовольно проворчал он.
Кили осторожно повернулась в шезлонге. Дилан стоял рядом и смотрел на мать и сестру сверху вниз. Несмотря на теплый осенний вечер, он надел отцовскую кожаную куртку поверх футболки. Его лицо хранило отчужденное выражение, словно он смотрел на них издалека.
— Привет, дорогой, — сказала Кили. — Я никак не могла подняться.
— Почему бы тебе не уложить ее в постель? — спросил он, как будто напоминая матери, что надо вести себя разумно, по-взрослому.
Кили вздохнула и взглянула на спящую дочку.
— Потому что так приятно ее держать, — призналась она. — Мне просто не хотелось двигаться.
— Я так и понял.
Он с размаху опустился в ближайший шезлонг, бросив рядом рюкзак.
— Как дела в школе? — мягко спросила Кили.
— Дерьмово.
— Дилан! — упрекнула она его. — Следи за своим языком.
— Извини, — пробормотал он.
— Тебе много задали на дом?
— Тонны. Но в основном все легкое.
— Вот и хорошо. — Несколько минут они просидели в молчании, потом Кили сказала: — Я сегодня вызывала рабочих из фирмы закрыть бассейн.
— Ясно, — кратко отозвался Дилан.
«Перемени тему!» — приказала себе Кили.
— Вообще-то говоря, я сегодня сделала несколько полезных дел. Позвонила агенту по недвижимости, попросила его зайти и осмотреть дом. Чтобы мы могли выставить его на продажу.
— Отлично. Я этот дом терпеть не могу.
Кили вздохнула.
— Знаю, ты старалась, чтобы нам здесь хорошо жилось, — торопливо добавил Дилан.
— Да ладно, милый, все в порядке. Сказать по правде, я сама его терпеть не могу.
Дверной звонок, раздавшийся в глубине дома, заставил их обоих вздрогнуть.
— Дилан, ты не мог бы…
— Иду, иду, — ответил он, подхватывая брошенный рюкзак.
Кили нахмурилась, глядя на его обритую наголо голову и серьгу в ухе, но от комментариев воздержалась. «Это всего лишь мода, — твердила она себе. — Это ничего не значит». В то же время она понимала, что у людей складывается неверное представление о ее сыне. Оба ее брата, приезжавшие на похороны, осудили внешность Дилана.
— Я, пожалуй, пойду покатаюсь на скейтборде, — бросил он через плечо.
— Сначала сделай уроки, — почти машинально ответила Кили.
